высокого класса Роман Голиян, Анатоль Курдыдык и другие. Но и «осевшая» группа бывала по разным кофейням, как кому хотелось или было нужно. Так что можно было встретить разных людей вместе, особенно когда проходили заседания Общества писателей и журналистов им. И. Франко. Тогда кроме долголетнего председателя Романа Купчинского при сдвинутых столиках заседали члены управления и члены из вне-управления: Мария Струтинская, Федир Дудко, Михайло Островерха, Софронив-Левицкий, Григор Лужницкий (Ру́сё), Молё Голубец и многие другие».
Из воспоминаний Анатолия Курдыдыка узнаем: «Субботние встречи нашей «Двенадцатки» в «Народной гостинице» были сплошь литературными вечерами, я сказал бы – официальным трибютами Музам от старших и младших ее рыцарей и Дон Кихотов. А молодость имела все же свои права, и мы в условленный вечер сходились неформально и неофициально со своими девушками, невестами и молодыми женами в какой-нибудь из лучших львовских кофеен, имевших одну удивительную примету: они знали, от кого «драть форс», а кого поощрить вторым кофе или еще пирожным к нему, или пивком и рюмочкой ради того, чтобы потом говорить всем, что у них такие-то и такие бывают! Эта политика, которая царствовала полностью в «Рице», в «Венской», в «Метропольке», в «Де ля Пэ» или «Варшаве», выплачивалась им и выплачивалась нам. Бывало – засядем за один большой круглый стол, иногда притянем еще один, каждый закажет кофе или маленькое пиво – и пошло, пошло, пошло. Вести, планы, шутки, а между ними танцы, в частности танго, которое тогда как эпидемия нахлынуло на
Польшу, и новая ему конкуренция – румба. О, тогда наши женщины за столом мечтали, чтобы пойти танцевать с Иваном Чернявой или Бодей Цисыком, и в частности с Богданом Нижанкивским, который в танго был мастером, – и поэтический, и, если надо было, веселый, прямо пародист в том или ином танце. Ко всем троим из нашей тройки, когда они кружили между столиками, прилипали глаза гостей и оркестрантов, а мы были нашими друзьями довольны.
Однажды произошла при этом суматоха: мы пришли в «Варшаву» и застали какой-то новый оркестр. Он, узнав, видимо, от официантов, что наш большой стол – украинцы, хотел доставить нам удовольствие и начал играть коломыйки, а какой-то оркестрант начал даже запевать, да так, что часть гостей стала смеяться, а у нас горело лицо от стыда. И вдруг, словно сговорившись: тарах! – первым ударил по столу кулаком, аж подскочили чашки и тарелки, Богдан, а мы все поднялись: «Хватит! Стоп! По какому праву?» Произошел скандал, оркестр перестал играть, прибежали официанты, весь зал обратил удивленные глаза на наш стол. Мы громко, в тишине, которую можете себе в такой ситуации представить, объясняли: «Не позволим делать публичный позор из украинской песни! Когда кто-то ее не знает, пусть не берется петь!»
Официанты побежали к оркестру, пришел и владелец кофейни, который уже знал нас. Подозвали к нашему столику дирижера оркестра и все выяснилось: он думал, что доставит нам удовольствие, а теперь научился кое-чему, и это больше не повторится. Все пожали друг другу руки, пошло очередное танго, и Богдан, красный от нервов, но уже спокойный,
