рубашки, пиджаки и зубы. Брызгала кровь и звучали вскрики и боевые возгласы. Я огляделся – спиной к моей спине стоял цыган с пружиной в руке. Это такой стальной прут, который складывался, как антенна, и когда им размахивали в воздухе, то пружина выстреливала и пронзительно свистела. Перед цыганом плясали несколько мальчуганов с намерением спасать своего атамана. Но пружина – штука опасная, можно остаться без глаза или без носа, она с легкостью рассекала кожу. Цыган, очевидно, понял всю важность моего поступка, защищая меня со спины, и я был ему глубоко признателен.
– Тебя как зовут? – спросил я.
– Ося. А тебя?
– Юрко.
– Ты еще держишься?
– Я – да. А ты?
– Пока что.
Стресс быстро отрезвил меня и я начал заметно падать духом. Долго ли я так выдержу? Может, пора бы бросить все к чертям и дать деру? На трезвую голову я бы никогда ничего подобного не выкинул… О боже, сколько это будет продолжаться?.. У меня уже онемела рука. Если бы этот дурак хорошенько рванулся, то мигом оказался бы на свободе. Но он, на свою беду, не знал, что я не цыган, а обыкновенный писака, и мой боевой запал уже успел испариться. Но тогда это было моим счастьем. Он послушно стоял в моих объятиях и только сопел.
Цыгане дрались, как львы, но подростков было больше, они бросались по нескольку на одного, валили с ног и безжалостно пинали бутсами. Вот уже и Виктор грохнулся на асфальт, и его потащили за ноги, он беспомощно извивался, пытаясь встать, но безуспешно. Алкоголь делал свое темное дело. Ситуацию спасла милицейская сирена. О, она звучала, как пение райской птицы, как шепот любимой в три часа ночи…
Теперь бежать было не стыдно. От милиции удирают даже гангстеры и мафиози. А мне – так сам Бог велел. Я резко оттолкнул парня, чья-то рука с ножом еще успела черкануть мне по рубашке, но такая ерунда меня не остановила – я помчался вихрем, а рядом летел, заплетаясь ногами, охая и матерясь, Виктор. Впереди и позади нас бежали цыгане, подбодряя друг друга выкриками.
Позже, когда мы отдышались где-то аж на Городничей, цыгане бросились нас обнимать, жать руки и тащить к себе в гости. И Виктор был готов уже продолжить развлечение, но с меня было довольно. Я забрал его к себе домой, мы повалились на диваны и заснули. Только утром я почувствовал боль в левом боку – нож все-таки рассек мне кожу, и на ране запеклась кровь. Но это была мелочь – Виктор со своими попинанными ребрами кряхтел и стонал еще неделю.
– Ты там был? – спрашиваю курдупеля, всем своим видом давая понять, как мне это приятно.
– Да. Я сидел в машине и все видел. Ты молодец… Муровый[31] из тебя мужик… Но закон есть закон. Даром – за амбаром. А тут платить надо… И до каких пор ты собираешься со своими сюсями у нас гастролировать?
– Недолго. Может, несколько дней. Мы же отдыхаем.
– О’кей! Через две недели у меня важное мероприятие.
Мур – стена; здесь: крепкий, надежный
