но на семейном совете было решено отправить его с деловой миссией по заокеанским колониям Франции. Это путешествие лишь помогло Бодлеру укрепиться в своем настоящем призвании.
После годичного плавания двадцатилетний Бодлер возвратился в Париж, где сразу же вошел в круг романтически настроенной молодежи, увлеченной произведениями французских поэтов и публицистов. Творческая вольница привила Бодлеру вкус к дерзким речам, эпатажу и мистификациям. Врожденный артистизм натуры, эксцентричность только добавляли куражу этому неуемному в своих притязаниях молодому человеку, что много позже послужило благодатной почвой для всевозможных легенд и домыслов.
До стихов дело еще не доходило, хотя что-то Бодлер, конечно же, читал своим товарищам. Пока же, помимо внешних проявлений, шла серьезная внутренняя работа. Бодлер прилежно штудировал поэтов XVII в., гуманистов эпохи Просвещения, параллельно осваивал эстетику живописи и приучал себя к строгой дисциплине творчества.
Первые пробы пера состоялись на журнальной ниве. Бодлер опубликовал несколько статей о живописи, в которых ставил рядом современных художников-романтиков и живописцев времен Французской революции.
В 23 года Бодлеру пришлось пережить серьезную душевную драму. В 1844 г. мать и отчим – генерал Опик – добились через суд права опеки над будущим поэтом. Отныне и до конца жизни он не имел возможности распоряжаться собственными деньгами. Решение суда поставило молодого Бодлера в унизительное положение и усугубило его моральные и физические страдания. Госпожа Опик и нотариус морили поэта голодом даже тогда, когда он стал знаменитым, вплоть до паралича и смерти.
В первые дни революции 1848 г. Бодлер вместе с друзьями основал газету «Общественное спасение», а немногим позже вошел в состав редакции газеты «Национальный трибун». Когда демократы предали восставших рабочих, поэт, рискуя собственной жизнью, вышел на баррикады. Один из друзей, видевший Бодлера во время Июньского восстания, говорил, что «поэт был отважен и готов принять смерть».
В начале 50-х годов Бодлер приступил к реализации главного труда своей жизни, – сборника стихов, который впоследствии вышел под шокирующим для нравов того времени названием «Цветы зла». Его подсказал Бодлеру один из друзей, писатель Ипполит Бабу. Бодлер считал такое название наиболее точным и грозным «портретом эпохи», когда любые цветы не бывают эталоном красоты и нежности, они олицетворяют только зло. Впрочем, первоначально поэт предполагал дать этому сборнику другое не менее вызывающее название – «Лесбиянки».
Приступая к работе, Бодлер намеревался ограничиться небольшой книжкой, которую задумал еще в юности. Но по мере написания стихов план расширялся, книга становилась масштабнее, ее тональность резко обострялась. Здесь сказались и разочарование Бодлера глухими годами реакции, и ненависть ко всему мелкобуржуазному, мещанскому, и крушение надежд на лучшее будущее Франции. Именно в этот период Бодлер написал самые пессимистические статьи и стихи, в которых высказывался о трагедии творческой личности, о недостижимости идеала.
Цветы
