еще ничего не сказал, а я уже не хочу ему отвечать.
В кабинете Санты мне бывать не доводилось. Я из тех везунчиков, кого считают прилежными студентами, хотя на самом деле таковыми не являются.
Санта в два шага пересек приемную и распахнул вторую дверь, на мгновение задержавшись с улыбкой на губах:
– Мила, дорогая, меня кто-нибудь спрашивал?
Пышногрудая блондинка причмокнула пухлыми губами и покачала головой.
– Никого не было, мистер Санта. Один звонок, и тот странный, -пожаловалась секретарша.
– Кто звонил? – заинтересовался ректор, по-прежнему стоя в дверях.
Я неловко замерла рядом, оглядывая ничем не примечательное помещение.
– Какой-то Мороз, просил сообщить, что дата свадьбы назначена. Я не совсем поняла, мистер Санта.
И почему мне кажется, что она здесь сидит не для выполнения прямых обязанностей секретаря?
– Да неужели, – довольно протянул профессор и вошел в кабинет. – Проходите, Уилсон. Присаживайтесь.
Современная обстановка на фоне древней Академии смотрелась… кощунственно. Все равно что выдернуть из небоскреба этаж и приделать к Букингемскому дворцу. Невозможно представить. Так и здесь – словно не в родной Академии, а… да как везде. Светло, стильно, модерн и хай-тек, ничего примечательного. За исключением, пожалуй, старого почтового ящика с красной, местами облупившейся краской, вдобавок обклеенный забавными наклейками.
– Уилсон, не стойте над душой, – вздохнул ректор, опускаясь в широкое, с виду удобное кресло.
Я надеялась отделаться парой слов и сбежать. Сесть – значит, показать готовность к диалогу, а я не настроена на беседу с Сантой.
Кожу на ладони будто пронзили сотни раскаленных иголок. Не смогла сдержать жалобного писка, рефлекторно хватаясь за руку.
Черт! Проклятый Куб!
Как же я, по его мнению, должна использовать момент? Весело запрыгнуть на стол и с криками "е-ху!" сорвать с себя юбку?
Ректор если и удивился моему странному поведению, на лице не отразил. Расслабленно сидел за столом, цепким взглядом подмечая детали.
Все же опустилась на стул, сжимая левую ладонь в кулак. По тонкой чувствительной коже еще пробегали неприятные импульсы, а по линиям и вовсе будто пустили ток.
Молчание ректора только усугубляло нервозность. Я скоро начну методично взрываться, пока Академия не взлетит на воздух.
Не выдержав, судорожно выдохнула:
– Вы хотите меня в чем-то обвинить?
Ректор всегда славился особой любовью к студентам. Я не помню ни одной истории, в которой Санта отчислил бы кого-то из Академии просто ради собственной прихоти или развлечения, необоснованно и без веской причины. Даже когда причина появляется, он делает все возможное, чтобы все-таки миновать исключения.
Многие пользуются добротой его широкой души, и тогда их настигает кара.
Санта
