очется вспоминать, – ответил Мейсон.
– В суде с утра до вечера, как я предполагаю?
Адвокат покачал головой.
– Нет, Моррис, – начала объяснять Делла Стрит и показала блокноты, в которых стенографировала ответы свидетеля. – Снимали показания под присягой. Видите, сколько страниц я исписала?
– М-да, – неопределенно ответил Албург, ничего не понимая, и обратился к посетителям: – По коктейлю?
– По двойному «Бакарди», – попросил Мейсон.
Моррис Албург передал заказ проходившей мимо официантке, а сам принялся обсуждать меню:
– Я бы предложил цыпленка или бифштекс – изумительно сегодня получились.
Владелец ресторана поднес большой и указательный пальцы к губам и причмокнул.
Делла Стрит рассмеялась.
– Моррис, что вы пытаетесь перед нами изображать? Это откуда взялось?
– Бифштексы?
– Нет, жест.
Моррис Албург улыбнулся.
– Я видел в кино, как один владелец ресторана таким образом рекомендовал что-то своим посетителям, – признался он. – Правда, потом он принес такую дрянь… Мне стоило один раз взглянуть на мясо – и я сразу же догадался, что оно жесткое, как подошва.
– Давайте пока забудем обо всех этих жестах, – перебил Мейсон. – Нам хотелось бы два толстых бифштекса, не сильно прожаренных, картофель по-лионски, хлебец с маслом и…
Мейсон вопросительно посмотрел на Деллу Стрит.
Она кивнула.
– …и чесноком.
– Хорошо, – сказал Моррис Албург. – Сейчас все будет. Для вас – самое лучшее.
– Нежные, сочные, не сильно прожаренные, – напомнил Мейсон.
– Самые лучшие! – повторил Албург и исчез.
Зеленая штора опустилась на место.
Мейсон протянул Делле Стрит портсигар, потом зажег спичку и дал прикурить. Адвокат глубоко затянулся, выпустил дым и прикрыл глаза.
– Если бы только этот старый дурак сказал правду с самого начала, вместо того чтобы ходить вокруг да около, мы закончили бы снятие показаний за пятнадцать минут.
– Однако тебе в конце концов удалось вытянуть из него правду.
– Да, но только в конце концов. Словно ртуть собирал голыми руками. Я задаю ему вопрос, а он начинает бегать кругами, вертеться, поворачивать, ускользать, отвлекать внимание, вводить в заблуждение и пытаться переменить тему.
Делла Стрит засмеялась.
– А ты знаешь, что задал один и тот же вопрос ровно двенадцать раз? – спросила она.
– Я не считал, – признался Мейсон. – Но нас спасла именно моя настойчивость. Я задаю вопрос, он начинает говорить совсем на другую тему, я жду, пока он закончит, затем снова задаю вопрос, он снова начинает говорить совсем на другую тему, а я опять жду, пока он закончит, затем снова задаю все тот же вопрос в точно таких же выражениях. Он использует новую тактику, чтобы только от меня отвязаться. Я делаю вид, что очень внимательно его слушаю и все понимаю. Он вдохновляется и выдает новый словесный поток. И, как только он замолкает, я снова задаю все тот же вопрос в точно таких же выражениях.
Адвокат усмехнулся, вспоминая.
– Ты его сломал, – сделала вывод Делла Стрит. – А когда он сдался, ты мог делать с ним все что угодно.
Вернулся Моррис Албург с коктейлями в больших запотевших бокалах.
Мейсон и Делла Стрит чокнулись и молча пригубили «Бакарди».
Владелец ресторана остался стоять у выхода из кабинки, наблюдая за посетителями.
– Интересно смотреть, как вы разговариваете глазами, – заметил он.
– Мистер Мейсон устает говорить вслух, Моррис, – ответила Делла Стрит, несколько смутившись.
– Да, вы правы, адвокату приходится много выступать, – быстро ответил Моррис Албург, пытаясь как-то исправить допущенную оплошность – он понял, что затронул что-то очень личное.
– Наши бифштексы жарятся? – поинтересовался Мейсон.
Моррис кивнул.
– Хорошие?
– Самые лучшие! – улыбнулся владелец ресторана.
Он сделал легкий поклон посетителям и вышел из кабинки. Штора упала на место.
Мейсона и Деллу Стрит никто не беспокоил, пока они не допили коктейли. Тогда снова появился Албург с подносом, на котором стояли подогретые тарелки с аппетитного вида бифштексами,
