ножках с густой листвой, но после освобождения распушались в прекрасные огромные шары и стояли в воде долго-долго, особенно, если их выставляли на прохладный балкон и вовремя подрезали стебли.
– С моим вас днём рождения! – прокричала Арина в сумрак коридора, открыв замок своими ключами.
Мама выглянула из кухни, недоверчиво прищурившись и всплеснув испачканными в муке руками. Папа вышел из гостиной и сгрёб дочь в объятия, целуя в холодный лоб.
Хризантемы распускались на подоконнике, похожие на маленькие снежные луны на фоне темнеющего за окном неба. Внеплановое чаепитие с масляными блинами и дегустацией вкусных пирожных перешло в просмотр старых фотографий и плавно перетекло в праздничный ужин. Знакомая атмосфера заботы и внимания в квартире родителей укутывала Арину. Она чувствовала себя нужной и любимой, без вопросов и требований, просто потому, что она такая сама по себе.
– Мам, мы с Костей расстались, – без предупреждения выдала Арина, когда папа, преданный фанат лыжного спорта, удалился в спальню смотреть соревнования по биатлону.
Мама отложила полотенце и присела на стул рядом с дочерью.
– Мы так и поняли, Ариш, – она осторожно погладила дочку по плечу. – Как и то, что тебе уже немножко лучше.
Арина накрыла руку мамы своими пальцами.
– Можно я сегодня останусь у вас с ночевой?
– Можно я, как в детстве, порасчёсываю твои волосы перед сном? – глаза мамы заблестели, хотя она широко улыбалась.
Арина благодарно пожала мамину ладонь. В горле снова защекотало, слова не шли, хотя дышать стало ещё чуточку легче.
Арина долго лежала без сна в своей бывшей комнате, где почти ничего не изменилось, только громоздкий письменный стол уехал куда-то, а на его месте появился лёгкий небольшой столик под папин ноутбук. Хотя стопочка романов, ароматическая свеча и отрывной блокнот, раскрытый на странице, исписанной маминым округлым почерком, жирно так намекали, кто из родителей чаще здесь засиживался.
Арина усмехнулась и прочистила горло. После праздников, помимо голоса, который никак не хотел самостоятельно восстанавливаться, необходимо обратиться и к окулисту, чтобы проверить слёзные каналы. Прошла неделя, но ни единой капли не выкатилось из её глаз. Хотя поводов было предостаточно, как горьких, так и трогательных, да и дыхание периодически перехватывало настолько, что продохнуть становилось невмоготу. Только она словно умом помнила, что из-за обиды или радости можно бы расплакаться, сердце стучало по-разному, а кровь замёрзла вместе со слезами и исключила малейшее внешнее проявление.
Арина подтянула коленки чуть ли не к подбородку, подбила одеяло и закрыла глаза. Она была дома, хотя уже привыкла считать домом свою квартиру, доставшуюся ей от бабушки и потихоньку переделываемую под вкус Арины. Но у родителей она погружалась в особую атмосферу тепла, заботы и воспоминаний, на уровне памяти и самих по себе возникающих
