на праздник. Было много выпивки, особенно самогона, и закуски тоже много, и весело было в тот день на селе.
Парни хорошо выпили. Сашка был весел и чувственен, радуясь встрече с близкими и знакомыми, и особенно со своей матерью, по которой он очень в разлуке скучал.
– Эх, заработаю я в городе квартиру, надеюсь, что быстро, начальник уже обещал, – и заберу тебя к себе, от этого тяжкого труда, от этой беспросветной маяты, – говорил он, едва не пуская умилительную слезу.
– Да куда же я денусь-то отсюда, – усмехалась мать, – мне ещё до пенсии здесь пятнадцать годков напрягаться, а там уж и неизвестно что будет. А раньше этого срока нечего об отъезде и помышлять, надо здесь быть. Вон, Татьяна, – тётка твоя, сорвалась – и почти без пенсии осталась, да и муж её Александр. Оказалось, что стаж у них деревенский пропал. Они-то ведь знали про это заранее, но такие вышли обстоятельства, что пришлось уезжать. Дочери в городе надо было срочно помогать, – с ребёнком малолетним нянчиться. Вот здесь дом продали, а там купили домишко в городе. Стаж деревенский у них пропал, а городского уж выработать не успели. И ведь порядком людей несчастных таких. Многие просто по незнанию впросак попадают. Думают: у нас всё справедливо с этим, как везде говорят. Ан нет, – кое-кто обжигается.
Вот если городские в деревню уедут – хоть редко, но так бывает, – здесь ничего у них не пропадает. И потому не очень верят они тому. А когда им объясняешь, – смотрят удивлённо. Так что несправедливость, ой какая!
Писала Татьяна про это в министерство, так они знаете что ответили:
«Такая, мол, практика способствует закреплению кадров на селе». Они кадры такой несправедливостью закрепляют!
– Ну, хватит о грустном, – праздник всё же! – закруглил тему Сашка и компания, недолго помолчав, занялась разговорами о редких весёлых моментах их деревенской жизни. Лица людей засветились, зажглись. Вспоминали и оказии на работе и пьяные праздничные драки и много всего, что приукрашивает невзрачный деревенский быт.
Игорь тоже повеселел, стал чувствовать себя совсем, как дома, ходил без стеснения по всему пространству, весело вплетался в общий разговор, бросал туда искры своих остроумных реплик. Но его в этом доме больше заинтересовала не вся та весёлая болтовня, а нечто другое – икона, висевшая у друга в горнице на стене, которую он заметил в одной из своих коротких прогулок.
– Слушай, договоримся, – шепнул он другу, – ты мне икону, а я тебе денег на «Яву» на мотоцикл – идёт?
– Ты что, спятил? Мать же не отдаст.
– Жаль, – вещь стоящая! Деньгами бы завалиться можно. Ладно, пошли поговорим, – взял он Сашку за руку. Они вышли на улицу.
– Прикинь-ка, где их можно достать?
Сашка почесал затылок: – Да у всех, наверное, есть… Да нет, не даст, конечно, никто.
– Ну ладно, даст – не даст, говори: где можно взять.
– Ну,
