червивых среди них, почти нет. Корзина быстро полнится и тяжелеет.
– Э-э-э-эй! – слышится отцовский голос вдали. Отзываюсь и иду на него, добирая корзину, встающими на пути, боровиками…
– Э-э-эй! – снова доносится дальний голос. Теперь он кажется с другой стороны.
Встревоженный, отвечаю своим криком.
– Иди за Пиратом, он выведет! – кричит отец. И я гляжу в глаза, появившегося передо мной в очередной раз, Пирата. Он устремляется в сторону, и я, хотя и с большими сомнениями, всё же иду за ним. Продираюсь сквозь чащу, рву лицом, прилипающую к нему с ветвей паутину, спотыкаюсь о сучья, о корни, затаившиеся в высокой траве.
Но доносящийся голос отца всё отчётливей. И вскоре я выхожу на знакомую опушку. Там стоит, уже запряжённая в нагруженную скошенной травой телегу, лошадь…
Довольные, мы едем с отцом, лёжа на раскачивающемся от ухабистой лесной дороги, высоком возу. Внизу натужно тянет тяжёлую телегу, лошадь – Родная. Браво вышагивает рядом с ней жеребёнок Иртыш. Ещё ниже, но с горделиво поднятой головой, вершит свои собачьи петляющие пробежки, пёс Пират…
Отдыхая на возу, я вспоминаю тот случай с карасями и думаю, что опять ведь не поверят… Ну, пусть попробуют. Сразу же приведу их к себе и покажу. Что я по приезду и сделал…
Ночёвка в лесу
Не помню уже кому, мне, или моему приятелю Мишке пришла в голову идея провести ночь в лесу у костра. Думаю, что скорей всего мне. Но не в этом дело. В общем, решили мы как-то с ним, будучи ещё двенадцатилетними пацанами, такой поступок совершить.
Не сразу, без радости и со скрипом, но всё же родители нам такое дело разрешили.
И вот, на следующий день, собравшись, мы отправились через поле в ближайший лес.
Отправились, как и положено, ещё засветло, что бы с достатком насобирать дров для костра, приготовить из веток еловых какие – никакие себе постели и ещё сготовить в костре, так уважаемой нами тогда, печёной картошки.
Все подготовительные работы мы до заката успешно завершили и вскоре, радующий и греющий наши тела и сердца костёр, лихо пуская в небеса весёлые искры, пылал на, занятой нами, небольшой, у края леса, поляне.
Потом, закатав в красные угли картошку, дождавшись выпечки её и с удовольствием, затем, съев, мы улеглись на наши нехитрые постели.
Пространство уже вокруг, ещё и усиленное контрастом нашего яркого костра, основательно почернело, несколько приглушив в нас радостное до того настроение. К тому же дело было к осени, и ночная прохлада уже начинала себя подавать.
Мы же, не учтя такого подвоха природы, одеты были по дневному легко, – в одних рубашках. Ближе к костру было ближним бокам нашим слишком горячо, дальше от костра – холодно дальним. Я постоянно ворочался на своей, покалывающей
