мечтала о времени, когда сможет вспомнить Филиппа без боли. Несмотря на все случившееся, до сих пор безумно скучала, особенно глубокой ночью, в полусне, когда вспоминала не сковавшую руки хватку и не ладонь, запечатавшую рот, а совсем другие касания: сводящие с ума, выбивающие почву из-под ног и возносящие до небес. Нежность, не поддающуюся описанию. И боль причиняли не мысли о безумном, безжалостном действе, направленном на ее вроде бы благо, а невозможность вернуть хотя бы одно мгновенье рядом. Как же она нуждалась в кратком вздохе, сорванном с его уст! И как страдала от того, что это навсегда стало невозможным…
А Дмитрий, хотя и являлся сейчас ее начальником и достаточно хорошо справлялся со своими обязанностями руководителя, при этом оставался для всех в компании загадкой. Он вроде бы был, участвовал в процессе работы, отдавал указания, встречался с людьми, – и при этом находился как будто в стороне. Саше почему-то казалось, что лишь его тень сопровождает сотрудников в процессе деятельности. А душа мужчины, его сущность, нечто глубинное, остается неподвластным внешним проявлениям. Он и рядом, и бесконечно далеко, и приближаться не хочет сам. Хотя у него ведь было право вести себя любым удобным образом. Ей-то что до того?
Она продолжала двигаться, постепенно вливаясь в жизнь компании, даже позволила себе разговориться с девушками, находящимися с ней в одном кабинете. У нее не было цели посвятить их в подробности собственной судьбы, но, по крайней мере, вести простую беседу на нейтральные темы теперь не было так мучительно, как прежде. Это и близко не напоминало дружбу, но теперь вряд ли кто-нибудь из окружающих мог бы назвать ее дикаркой, как это нередко случалось на предыдущем месте работы.
Саша невольно заметила, что вслушивается в разговоры коллег. Не то, чтобы ее стали интересовать сплетни или чужие проблемы, но былое равнодушие постепенно оставалось позади. Павел все-таки был прав, когда говорил о том, что ей необходимо вернуться к привычным делам. Странно, что это стало очевидно для нее самой только теперь: спустя семь лет. И еще более удивительно, что повлиял на процесс осознания не Пашка, вложивший в ее выздоровление такое количество сил, а совершенно посторонний человек.
Не признать это не могла. Именно Макеев, странный мужчина, которого она встретила на кладбище (что за ирония судьбы?), заставил сердце биться быстрее и стремиться к тому, что раньше казалось немыслимым. Нет, она не могла сказать, что испытывает к нему хоть какой-то интерес. Ничего подобного не было уже давно. Ни к кому. Точнее, вообще никогда. Ее никто не волновал, кроме Филиппа, и Дмитрий не стал исключением. Саша вообще не знала, каково это: испытывать желание не вообще, а к конкретному мужчине с тех самых пор, как очнулась в больнице накануне похорон. Но что-то особенное было в нем, не поддающееся определению, что-то вынуждающее задерживать дыхание всякий раз, когда он входил в кабинет или встречался с ней в коридоре. Сначала казалось, что дело в ее обычных страхах, особенно с учетом их более чем странного знакомства. Но время шло, а Макеев
