уносясь в мир размышлений на долгое, но такое драгоценное время.
– Джи, как прогулялась? – спрашивает мама, встречая меня в коридоре.
У нее в руках большая картонная коробка, которая сразу привлекает мое внимание.
– Отлично, – признаюсь я и дарю маме широкую улыбку. – Давно так не наслаждалась погодой.
Мама ставит коробку на тумбочку. Я борюсь с желанием посмотреть, что в ней лежит. Перевожу взгляд на маму и пытаюсь по ее глазам понять, прячет она там что-то или нет. Но вместо этого вижу лишь усталый взгляд. Ее короткие светлые волосы убраны назад, из-за чего лицо при свете лампы приобретает более острые черты. Она сбросила около десяти килограммов за последние два года и, на мой взгляд, потеряла некий шарм. И я даже не знаю, как ей идет больше, да это и не важно. Я не зацикливаюсь, потому что главное, чтобы ей самой было комфортно.
– Покажешь мне, что прячешь в коробке?
Подхожу ближе и чувствую, как напряжение в комнате медленно нарастает. Мама отходит назад и убирает коробку за спину, я морщусь от недовольства и непонимания.
– Что там?
– Джитта, милая, в кухне ждет фруктовая тарелка, иди поешь! – Мама переводит тему, очевидно не желая, чтобы я продолжала расспрашивать. – Это посылка с работы пришла. Ничего особенного.
Мне тяжело. В груди все сковало. Должно быть, мама что-то скрывает, и это что-то не дает мне покоя. Прохожу вперед и слышу, как за моей спиной раздается облегченный выдох. Значит, мама действительно утаивает какой-то секрет. Только потому, что мое существование и так принесло ей достаточно мук, я ухожу оттуда и стараюсь забыть про эту чертову коробку.
Со смешанными эмоциями вваливаюсь в нашу с Брук комнату, толкая дверь ногой, так как в руках у меня огромная тарелка с фруктами и душистыми ягодами.
– Джитта Эвердин на месте. Включай своего Стайлса.
– Ничего себе появление! – игриво двигает бровями Брук, и я заливаюсь смехом.
В комнате темно, поэтому для большей атмосферности мы включаем гирлянду.
– Хорошо, что мы ее повесили, – усмехаюсь я.
Сестра кивает.
– Плюхайся рядом, Джи-Джи. – Она ставит рядом с собой мягкий пуфик, и мы усаживаемся.
Руки Брук оказываются на моих плечах. Первая мелодия из какого-то альбома растекается по комнате, подобно тягучему меду.
– Угощайся. – Я протягиваю Брук фрукты, а сама беру клубнику.
В висках стучит. Словно над самым ухом раздается мелодичный голос: «На вкус как клубника летним вечером». Я улыбаюсь – лето, вечер, клубника. Все это будто списано с наших с Брук посиделок.
«И звучит как песня» – поет следом Гарри, а мы с сестрой к этому времени уже вовсю хохочем. Первый попавшийся трек – и уже точно о нашей жизни.
– Обожаю киви! – восклицает сестра, уплетая фрукты за обе щеки. – Ну что, как тебе
