к Дану.
– Витя… – выхватив трубку, выдыхаю со стоном.
– Тим, тут такое дело, – мнется Торганов.
– Что-то с детьми?
– Детей я тебе достал. Хорошие девчонки. Сейчас в реанимации… Такой порядок.
– Тогда что?
– У Леры открылось кровотечение. Еле остановили. Но она много крови потеряла. Требуется переливание. У тебя первая группа, кажется…
– Сейчас буду, – роняю отрывисто по пути к машине.
Только не умирай, Лера, Лерочка… Дождись меня! Сама подумай, глупая… Я ж один не справлюсь…
12. Реанимация
Что я чувствую, поднимаясь с кушетки?
Меня обманули! Я несся в больницу, невзирая на правила движения. Испугался за жизнь Леры. Думал, она в опасности. И только моя кровь может спасти ее. Чувствовал себя героем и надеялся увидеть Леру.
А Торганов просто завел меня в процедурную, где медсестра выкачала грамм двести крови. И все.
– Да ты пойми, Тима, – улыбается усталый Витя. – Прямое переливание делают в исключительных случаях. Это опасно. Мы твою кровушку прогоним через аппарат, добавим консервантов и завтра вольем Лере.
– Как она? – поднимаю строгий взгляд на друга.
– Уже лучше. Но пока в реанимации. Девочки тоже.
– Хочу на них посмотреть, – заявляю упрямо. – Только давай без лекций, что у меня нет законных оснований…
– Умного учить – только портить, – усмехается Витя и, со вздохом поднявшись из-за стола, подходит ко мне. – Пойдем.
Короткий белый коридор заканчивается двустворчатой дверью.
– Сюда, – кивает Торганов, заводя меня в святая святых. Реанимация родильного дома. Белые стены и пол. Мерно тикают приборы. А по нервам бьет тишина. Палаты без дверей. В одной на высокой подушке лежит моя Лера.
Подхожу ближе. Вглядываюсь в лицо. Спокойное. Даже чуть умиротворенное. Только бледное очень, и губы синие.
– Что с ней? – сурово спрашиваю Торганова.
– Спит, – берет меня под локоть, собираясь вывести. – Организму нужно восстановиться. Мы ей ввели седативные препараты.
– А молоко как же? – смотрю ошалело.
– Детей пока кормят смесью. Сейчас полно питания, Тима. Детский врач подобрал оптимальное. А вот Леру поберечь надо. Не удивлюсь, если у нее молока не будет. Она истощена морально и физически. Ни в коем случае не дави на нее. Ей только нервного срыва сейчас не хватает.
– Постараюсь, – киваю обалдело и тут же интересуюсь. – Когда я смогу забрать дочек?
– Когда я их выпишу вместе с матерью, – отрезает Торганов. – Иначе это подсудное дело.
– Да знаю я, – киваю недовольно и, выйдя в коридор, пытаюсь сообразить, что делать дальше.
Даже представить не мог, что события так развернутся.
– Когда она придет в себя? – спрашиваю, как только сзади закрываются двери реанимации.
– Утром выведем из медикаментозного сна.
