Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Единственным светлым воспоминание из его детства было то, как однажды мама пришла с работы и просто обняла его. Ни с того ни с сего. Она просто пришла, открыла ключами дверь, а потом подошла к нему и обняла его. Он даже не знал почему, потому что раньше она никогда его не обнимала. И никогда не спрашивал у нее почему, как будто боялся спугнуть это счастье. Как будто это не его мать, и он это не он, а то, что происходит – это сказка, в которой хотелось пожить, посуществовать.
Мать была суровая женщина, немногословная, личная жизнь у нее не сложилась. Она была очень правильная, какая-то чересчур советская, поэтому в этом не было ничего странного, что жизнь не сложилась. Странным было другое – что у нее всё-таки был сын, и он эту странность никак объяснить не мог. Почему он такой, если она такая. Они были слишком разными, но все же любили друг друга, только сказать не могли. Немая, спрятанная в недрах подсознания любовь друг другу – самая опасная вещь, потому что часто о ней не догадываешься, а когда догадываешься, то уже бывает поздно. И когда-нибудь это «поздно» наступает, чаще всегда наступает неожиданно.
Сейчас когда ему уже было за сорок, и он ехал на ее похороны, жизнь вспоминалась ему фрагментами, как будто случайные фотографии всплывали у него в мозгу.
***
– Кофе будешь? Кофе будешь? – внезапно ворвалась в его внутреннее пространство Ася.
Ася была его возлюбленной, если можно так сказать. Она жила с ним уже на протяжении последних двух лет, периодически то появляясь, то вновь исчезая. Она была странной, и отвязаться от нее было сложнее, чем принять ее со всеми ее странностями. Он особо не хотел, чтобы она сопровождала его на похороны, но она вызвалась сама, и он почему-то не смог отказать. Внутренне он не мог признаться самому себе, что ему просто было страшно одному.
– Не буду, – выпалил он и, брезгливо щурясь, отмахнулся от нее.
– Как знаешь, – сердито произнесла она и выпила бы непременно свой кофе залпом, если бы он не был таким горячим. – Я уже говорила, что ненавижу тебя? – спросила она, картинно морщась, но потом выдержав паузу уже пожалела о своих словах и, как мягкая кошечка, прильнула к нему на плечо.
– Ну сколько нам ещё ехать осталось? – тихо спросила она.
– Уже недолго, – не глядя на нее, сказал он и замолчал.
Так они молча ехали всю дорогу.
Он чувствовал приятную тяжесть ее головы на своем плече, иногда смотрел в окно, и ему не хотелось, чтобы эта дорога заканчивалась. Раньше он терпеть не мог куда-то так долго ехать, все время хотелось уже побыстрее, а здесь была неизвестность, сложные непонятные чувства. Вот он приедет и что делать дальше, знакомиться с фактом., что матери больше нет? Общаться с дальними и близкими родственниками, казаться своим парнем? Это все было слишком непонятно и тяжело настолько, что хотелось пересидеть в этом поезде ее смерть. Но это было уже невозможно.
Но потом уже под конец дороги Ася неожиданно пробормотала:
– Как интересно проходят дни: вначале один, потом второй, за ним третий… И кажется, что вот завтра непременно что-то случится, а ничего не случается.
Что ты молчишь? – сказала она.
– Ничего, – ответил Сергей, уткнувшись в свой телефон.
– Что ничего, тебе даже не интересно о чем я думаю?
– Интересно. Но ты опять за свое, как заезженная пластинка.
Ася опустила голову и посмотрела в свой телефон, она любила просматривать новости, но только хорошие. Потому что когда она натыкалась на убийство или что-то такое, то ей моментально становилось плохо. Она начинала это переживать: и за жертву, и за преступника, думать, что же всё-таки случилось.
– Похороны – это ужасно, – произнесла она, смотря в телефон. – Знаешь почему?
– Нет, – ответил он ей, – продолжая смотреть в свой телефон.
– Потому что кажется, что ты должен что-то почувствовать, а ты ничего не чувствуешь.
Сергей оторвал глаза от телефона и пристально посмотрел на нее, как будто она сказала то, что он так боялся услышать.
– А ты чувствуешь? – спросила она очень отвлеченно, даже не глядя на него.
***
– А ещё у нее были каштановые волосы, – начал он. – Она вообще была самой красивой в классе, самая молчаливая, – сказал он и, глядя в потолок, ухмыльнулся.
– Это потому что вы все за нее додумали. Так обычно и кажется, если молчаливая. А потом бы рот открыла – и сразу бы
