в работе, – я затушил сигарету и поерзал на стуле, – тихо выругался.
– Ничего. Мы еще по дороге этих тварей наснимаем, – почти весело сказал оператор, – а потом в Молдрем, когда приедем, там надо все разнюхать. Не паханное информационное поле.
– А нафига, Мэд? Мчимся туда, торопимся зачем-то. Снимаем этих тварей, пишем о них, говорим об умирающем мире, расслоении общества, о вот таких вот стариках, которые власть прибрали. А кому это надо? Для кого рассказываем?
– Фред, ты снова свою хтонь врубил? Да это ж наша работа! Делаем, что можем! А кто увидит? Да кто захочет! Миру нужна правда…
– Ты еще скажи, что мы верное, полезное дело делаем…
– Да наверняка! Вот увидят наши материалы военные, ученые им же это точно поможет.
Я посмотрел на него. Взъерошенный Мэд в потрепанных джинсах и футболке все еще снимал тварей за окном.
Молчали. Тишина окутала весь дом, даже Зимовски затих. Будто никто не дышал сейчас, будто мы все уже давно не нуждаемся в кислороде.
А вот снаружи, в большом мире, не запертом в коробках домов, кипела жизнь. Спешат куда-то эти новые жители Земли, рыщут, добывают пропитание, множатся, заражают своей жизнью тех, кто со своей еще не распрощался…
– Может ты и прав, – сам удивился своему ответу, – Но я торопиться устал. Устал отдавать всего себя этой чертовой работе.
– Жить что ли захотелось? – усмехнулся напарник.
– А может и жить… хочу еще посмотреть, как эти твари завоюют Землю… или как мы не дадим им это сделать!..
– Чего шумите?! – шикнула на нас проснувшаяся Сара.
– Вон, снимаем монстров, – указал я на торчащего у окна Мэдисона, – делаем свой фильм ужасов, чтоб показать его миру.
– Смейся, смейся, но я все же соберу полезные данные, – парировал приятель.
Сара присела на стул напротив меня.
– А что там говорили, что усталость от работы?
– Да это наш меланхолик снова хандрит и пытается бунтовать против системы, – махнул на меня Мэд.
– Я тоже устала от работы и высшей цели, помогать всем обрести счастье в новом доме… я ж риэлтор. Надоело, – Сара укуталась в одеяло и села поудобнее, – я даже первое время радовалась, что не надо теперь выходить на работу, не надо ездить в роскошные дома, в которых я никогда не смогу сама пожить, не надо улыбаться, продавать…
Сара еще хотела что-то сказать, но я прервал ее.
– Мне не послышалось?
– Я тоже вроде услышал, – Мэд оторвался от камеры и взглянул в сторону лестницы на второй этаж.
Снова звук сверху. Будто кто-то мычит. Кто-то с женским… девичьим голосом.
– Да, шум какой-то, – Сара даже привстала, – он что там не один?
– Жена? – уточнил Мэд.
– Сновала бы по дому, на кухне бы стряпала, – ответила Сара.
– Может дочь или внучка?
– Тем более бы бегала, – вставил я.
– Так может страшно ребенку бегать, когда
