не вместе. Я чувствую, как нарастает и нарастает это желание. Мы будем вместе через 42 180 секунд. Вот уже 42 176! Господи, как же мне не хватает тебя! Я ТАК тебя хочу!:)))) XXXXXXXXXX.
А потом ты меня бросила.
Вышвырнула из своей квартиры. Вернула те прекрасные часы, что я подарил тебе.
Ты ведь не хотела этого, правда? Тебя настроили против меня, ведь так?
Это все твоя злобная мамаша. Ты не виновата. Я должен простить тебя, верно? Должен.
Но теперь это уже невозможно.
Единственный вариант – убить тебя.
Брайс посмотрел на мониторы. Инфракрасная камера в спальне показывала кровать и беспокойно ворочающуюся Рэд. Не спится, да? Раненых лошадей из жалости пристреливают. Я поступлю с тобой так же – убью из жалости.
28
Воскресенье, 27 октября
Рэд проснулась в слезах. Часы на тумбочке у кровати показывали 3.32. Она проплакала всю субботу. К растерянности и страху прибавилась печаль. Жуткое ощущение утраты и беспомощности. Вообще-то они были любовниками совсем недолго, и Рэд, хотя втайне и навела о нем справки, чувствовала, что едва знает доктора Карла Мерфи. И с чего бы так горевать по человеку, которого едва знаешь? Она не знакомилась с его родителями и семьей и не представляла, как могла бы контактировать с ними. Но все равно испытывала глубокое, пронзительное ощущение утраты.
А еще Рэд чувствовала себя виноватой. Могла ли она сделать что-то? Должна ли была сделать что-то? Заметить какие-то признаки беды и протянуть руку, удержать? Что толкнуло его к краю? Какая неадекватность в ней? Ее неспособность отвернуть его мысли от смерти к жизни?
Рэд лежала в темноте, вспоминая все их разговоры. Да, конечно, он говорил, как сильно любит своих детей. Говорил, как грустит по ушедшей безвременно жене. Но он также говорил о том, что нужно двигаться дальше, что важно быть сильным – ради детей, которые должны жить в нормальной семье. И то, что он говорил, никак не предвещало скорого самоубийства.
Не раз и не два Карл упоминал, что, как ни горька потеря, как ни тяжело ему без Ингрид, его главный приоритет – дети. Он должен позаботиться о том, чтобы они выросли в тепле родительской любви. Чувству, объединившему Рэд с Карлом Мерфи, определенно недоставало той страсти, что связывала ее на первых порах с Брайсом Лореном, – здесь было больше нежности, доброты, участия, того, что свойственно дружбе. Он был такой милый. Снова, как и во все последние дни, она ломала голову, пытаясь вспомнить, найти в его словах что-то, какое-то предзнаменование грядущей беды.
И ничего не находила.
Больше всего Карл говорил о своих детях – как сильно он любит их и что они всегда будут для него на первом месте.
Да, в первое после смерти жены время он пару раз обмолвился в разговорах с сестрой, что хотел бы уйти. Может быть, дело в том, что Карл принимал антидепрессанты? Рэд читала где-то, что некоторые имеют побочный эффект и могут резко, неожиданно затронуть суицидальную струну. Не случилось ли чего-то в этом
