глаза надбровные дуги, огромный крючковатый нос и узкие и широкие, как у лягушки, губы. Разве что цвет кожи он мне оставил человеческим, а не сделал темно-зеленым, хотя зеленцой он все же отдавал, особенно при вечернем освещении. В общем, от жесточайшей необратимой депрессии меня спасло только то, что я знала – это всего лишь иллюзия, хотя и сделанная очень профессионально. Снять ее сможет или сам опекун, или кто-то, чья квалификация гораздо выше его. Но он меня заверил, что в королевствах людей таких уникумов просто нет. Однако тут же добавил, что готов ее снять в любой момент. При условии, конечно, что я выйду за него замуж.
Лягуху повезло, что он успел выскочить из моей комнаты до того, как я запустила в него вазочкой, которая до этого сиротливо стояла на подоконнике. Я готова была вцепиться в его наглую рожу когтями и зубами, выцарапать его лупалки и оторвать все выпирающие части тела! На меня разом накатили злость и обида, что копились с моего попадания в этот мир. Но этот имбицил сбежал, закрыв на замок дверь с обратной стороны.
Уж не знаю, откуда у меня взялись силы, но свою комнату я умудрилась развалить так, что потом только диву давалась. Наконец, обессилев, упала на кровать, которая уцелела в царящем бедламе лишь потому, что ее сдвинуть у меня сил просто не хватило, и разрыдалась. Себя было так жалко, что хоть вой! И я выла… Хотелось просто умереть! Вот за какие такие прегрешения это все на меня свалилось? И следующие несколько часов слезы лились непрерывным потоком.
А потом я впала в какую-то прострацию. Была просто раздавлена и несколько часов неподвижно лежала и пыталась найти в себе хоть каплю душевных сил, чтобы продолжить жить дальше. Как-то незаметно для себя уснула. Не помню, что снилось, лишь какие-то смутные образы остались в голове, но проснулась я в твердой убежденности, что просто не допущу, чтобы этот Лягух недоделанный добился своего и сломал меня! Во мне проснулась здоровая злость и желание доказать и себе, и опекуну, и всему миру, что я со всем справлюсь! Тем более, по сути, что изменилось? Я-то осталась той же! И уж лучше буду ходить в приросшей к коже уродливой маске, чем выйду замуж за этого гада! А внешность… Где-то я слышала, что внешность – это не главное.
Как же я тогда ошибалась! Вернее, как сильно переоценивала свои силы.
Есть люди красивые, есть симпатичные, есть просто приятные, есть некрасивые, хотя при правильном подходе таких и нет вовсе, а есть как теперь я – откровенно уродливые. Так вот из всех вышеперечисленных всегда обращают внимание на первых и, как ни странно, на последних. И если первыми любуются и восхищаются, то от вторых стыдливо отводят взгляд или, наоборот, предпочитают над ними насмехаться.
Не знаю, считали ли меня когда-то окружающие действительно красивой, просто симпатичной или так себе, но чувство собственно достоинства при мне было всегда, и чужое мнение не имело решающего значения. Я просто была такой, какая есть, и целеустремленно шла по жизни к своим целям. Но раньше на меня все же смотрели совсем иначе… Мама всегда улыбалась, любуясь мной, и повторяла, что я ее красавица, а на улице я нет-нет да и замечала повернутые
