нежити.
Бледное существо с гладкой головой скрылось во мраке, уносясь прочь из подземелья в каком-то неведомом направлении. Роарборхи или ещё более древние строители этих тоннелей наверняка имели для отступления дворянства при штурме выход в ближайшие леса, а то и к рекам, чтоб по ним сплавиться на лодках и плотах.
Бальтазар со спокойным видом глядел на лужицу от упавшей склянки. Кира сбрасывала в решётку слева от себя осколки, создав луком небольшой ветерок, подсушивая поверхность и разгоняя возможные капли, дабы они не собирались в каких-нибудь неровностях или бороздках.
– Можешь уже не играть, музыкант, – проговорил барон, похлопав того по соломенной шляпе.
– А? Чего вдруг? – замолк сразу Коркоснек явно с очень усталым видом.
– Едва пламя горна погасло, души и призраки рассеялись. Род Роарборхов потух навсегда и заклинание, имевшее контроль над местными трупами, окончательно спало. Развеялось. Теперь я могу их упокоить по склепам и могилам, – сконцентрировался Бальтазар, направив свои руки в стороны и сосредотачиваясь на ауре местной земли.
– Ну, я тогда потопал делать ноги, знаете ли! – сообщил Коркоснек. – Встретимся лучше снаружи! – спешно побрёл он прочь, ударив по струнам, окружающая себя чем-то наподобие рунической защиты: рыжеватым шаром из восьмиугольников, не желая здесь оставаться после всех увиденных и услышанных ужасов, да ещё и запах тлена ведь никуда не делся, находиться внутри с каждым мгновением было всё труднее.
– В ловушки не попадись там, пузатый, – с усмешкой бросил ему некромант, стоя с прикрытыми глазами и расчищая дворфу дорогу, разумеется, не лично для него, а просто подчиняя своей воле местных мертвецов, заставив расползаться из катакомб на кладбище, откуда будет удобно их забрать при необходимости себе на службу.
Те, что были придавлены второй дверью на пути сюда, просто более не подавали признаков жизни, распластавшись под тяжёлым каменным весом навеки и не могли уже хватать за ноги замешкавшегося гнома, когда он подойдёт к полуразрушенной лестнице. По той, правда, ещё предстояло толстяку как-то подняться, но, быть может, судя по его прыткому бегу, он был куда проворнее, чем казалось по комплекции, а, может, у его волшебной музыки было что-нибудь и на такой случай. Песнь высокого прыжка или возвышающая мелодия полёта, левитации, подъёма вверх.
– Чёртова тварь! – Себастьян озлобленно рванул к лучнице, не желая прощать ее выходку.
В мгновение ока он схватил чародейку за горло и пронес в самый конец зала, к проему из которого они пришли. Губы его гневно кривились, глаза горели пронзающим до глубины души недовольством, переросшим в настоящий всплеск гнева, изливавшегося на ту мёртвой хваткой.
Она хотела его оттолкнуть, засверкав луком, но тот с силой ударил её по рукам и выбил красивое эльфийское изделие, отлетевшее ещё дальше. Глаза её слезились от борьбы и нехватки воздуха, сияли ярко-зелёным в попытках создать раскат магии, но мужские пальцы
