Она бухает до сих пор. Странно, что еще не спилась окончательно. Но меня это все уже не беспокоит.
Нужно было что-то сказать, но я не знала, что.
– Жесть, – наконец, произнесла я.
– Именно, – как будто самодовольно ответил Миша.
Он снова прищурился и внимательно на меня посмотрел.
– Ты красивая, когда переживаешь. Это странно, наверное, но я люблю смотреть на тебя, когда ты взволнована. Тебе очень идет драматизм. Он у тебя всегда искренний. Завожусь, глядя на тебя такую. Наверное, это тоже какая-то форма извращения, ты не в курсе?
Он приблизил свое лицо к моему. Как можно думать о сексе после того, что он рассказал?
– Саш, – сказал Миша, – не надо меня жалеть. Я давно вырос из детских обид.
– И тебя это нисколько не задевает? – недоверчиво спросила я.
– Ни капельки. Я не дурак, чтобы всю жизнь страдать от материнского пофигизма. Мне хватило тогда.
Он закурил очередную сигарету и спросил:
– Ну, а у тебя чего интересненького было в детстве?
– В детстве все было довольно спокойно. Даже рассказать нечего. Мы переехали из Мурманска в Новороссийск, я ходила в школу, все как у всех. Потом универ, идиотская любовь, друзья. Потом Саша… ну, ты знаешь.
– «Идиотская любовь» – хорошее выражение, – усмехнулся Миша.
Он перевел взгляд в темноту и сказал:
– Любовь – это фикция. Сначала мы принимаем за нее влечение. Когда оно проходит, розовые очки спадают и начинаются взаимные претензии. Ты меня извини, но в твоем случае просто до этого этапа не дошло. Я проходил это много раз, и все время как под копирку. Ты же не будешь спорить с тем, что мы все далеко не подарки. Любить вопреки, игнорируя дерьмо, которое есть в каждом, это уж точно из разряда фантастики или психической патологии.
– Просто ты еще не встретил своего человека.
– А как вообще понять, что это «твой» человек? Меня что, молнией поразить должно?
Я улыбнулась.
– Почти. Я сразу поняла, с первого взгляда. И он тоже.
– А ты, оказывается, романтик, – ухмыльнувшись, сказал Миша. – Как мило.
Мы замолчали на какое-то время, потом я сказала:
– Знаешь, я даже завидую тебе. Твое сердце в целости и сохранности, а я до сих пор плохо сплю по ночам. Мне кажется, я никогда его не забуду. И если быть до конца честной, я не хочу его забывать. Это противоестественно как-то.
Странная ночь откровений. Мы приехали сюда, каждый думая о феерическом сексе на пустынном ночном пляже, но сейчас сидели и говорили по душам. Два маленьких одиноких человечка на куске дикой земли. Одни во Вселенной. Очень разные, но одинаково нуждающиеся в поддержке друг друга.
Когда я проснулась утром, Миша меня обнимал. Я чувствовала себя плюшевой игрушкой, которую он как ребенок сжал в своих объятиях и ни за что не хотел отпускать. Со стороны он казался таким уверенным, нахальным и ничуть не сомневающимся в себе. Теперь я
