почему мы берем за нее так мало.
Эдгар догадывался, что матушка ведет переговоры. Он много раз видел, как она торговалась с заказчиками и поставщиками. Обычно у нее хорошо получалось, но теперь она очутилась в невыгодном положении. Что она могла предложить? Дегберт, конечно, хотел найти тех, кто возьмется обхаживать эту землю, и, быть может, желал угодить своему родичу-епископу, но, с другой стороны, он явно не нуждался в той небольшой плате, которую сам назначил, и вполне мог сказать Уинстену, что матушка отказалась от дара епископа, сочтя, что затея не стоит трудов. Словом, торговаться было непросто.
Они осмотрели дом. Тот стоял на деревянных столбах, вкопанных в землю, а стены между столбами были сплетены из веток и обмазаны глиной. Тростник на полу успел заплесневеть, от него мерзко воняло. Квенбург была права: в соломенной крыше зияли дыры. Их, конечно, можно залатать…
– Развалюха, – коротко подытожила матушка.
– Вы быстро все поправите.
– Не уверена, что быстро. Понадобится валить деревья в лесу и таскать сюда.
– Справитесь, – нетерпеливо отмахнулся настоятель.
При всей своей раздражительности Дегберт сделал им важную уступку. Он фактически позволил им рубить деревья, не обмолвившись об оплате. Бесплатная древесина – это было здорово.
Меньшая из построек пребывала в откровенно плачевном состоянии.
– Того и гляди рухнет, – сказала матушка.
– Женщина, зачем тебе сарай прямо сейчас? – возмутился Дегберт. – Вам все равно нечего там хранить.
– Ты прав, мы разорены, – отозвалась матушка. – Так что нам нечем будет заплатить в Михайлов день.
Дегберт нахмурился, но спорить было бесполезно, и он это понимал.
– Будете мне должны, – решил он. – Отдадите пять поросят на Михайлов день в следующем году.
– А на что мне купить свиноматку? Этого овса едва хватит, чтобы прокормить моих сыновей зимой. На продажу ничего не останется.
– Так ты отказываешься от хозяйства?
– Нет, я просто пытаюсь тебе втолковать, что от тебя потребуется больше помощи, иначе тут все окончательно захиреет. Мне нужно послабление по оплате и нужна свиноматка. А еще мешок муки в долг – еды-то у нас тоже нет.
С ее стороны это было дерзостью. Землевладельцы ждали, что платить будут им, а не наоборот. Но порой жизнь вынуждала их помогать крестьянам, и Дегберт должен был это знать.
Настоятель скривился, но явно предпочел не выказывать себя глупцом.
– Хорошо, – сказал он. – Я одолжу тебе муку. Платить в этом году не придется. И свинью тебе пригонят, но ты отдашь мне самку из первого помета сверх назначенной платы.
– Думаю, я должна согласиться. – Матушка всячески показывала, насколько тяжело далось ей это решение, но Эдгар почти не сомневался, что она заключила выгодную сделку.
– Наконец-то я вернусь к своему обеду, – сварливо проворчал Дегберт. Похоже, и он догадывался,
