желали изменить привычный уклад, встряхнуть братию, погрязшую в праздности и потворстве собственным слабостям. В Винчестере, Вустере и Кентербери во множестве выпускались прекрасные рукописные книги, однако этот порыв к совершенствованию пока не затронул аббатство Ширинга.
Олдред запел новый гимн:
Должны почтить мы стражников небес,
Что Божью славу…
Он осекся, увидев перед собой на тропе незнакомца.
Олдред даже не заметил, откуда тот взялся. Босые и грязные ноги, вместо одежды какие-то лохмотья, на голове ржавый шлем, почти скрывавший лицо. Окровавленная повязка на плече говорила о недавнем ранении. Незнакомец стоял на тропинке, преграждая Олдреду путь. Наверное, он вполне мог оказаться бездомным и безобидным нищим, но больше смахивал на злодея.
Сердце Олдреда упало. Все-таки не следовало соваться в лес в одиночку. Но этим утром на постоялом дворе в Мьюдфорд-Кроссинге не нашлось никого, кто двигался бы в эту сторону, так что монах поддался снедавшему его нетерпению и пустился в дорогу самостоятельно, не теряя суток-других на ожидание попутчиков.
Он остановился. Главное – не показывать, что боишься, как при встрече с грозным псом. Стараясь говорить размеренно, чтобы голос не дрожал, Олдред произнес:
– Да благословит тебя Всевышний, сын мой.
Незнакомец ответил хрипло – Олдреду даже подумалось, что хрипит он нарочно, чтобы остаться неузнанным:
– Ты кто таков будешь, святоша?
Выбритая макушка ясно выдавала в Олдреде человека Божьего, но в остальном он мог быть кем угодно – от скромного служителя до настоятеля.
– Я из аббатства в Ширинге.
– Один, значит, идешь? Не боязно, что ограбят?
Если Олдред чего и опасался, так это смерти.
– Кому взбредет в голову меня ограбить! – воскликнул он с показной уверенностью. – У меня же ничего нет.
– А вон тот короб не твой?
– Нет, не мой. Он принадлежит Богу. Конечно, глупец может ограбить и Господа, но тем обречет свою душу на вечное проклятие. – Олдред заметил в кустах второго незнакомца. Даже вздумай он затеять драку с первым, двоих ему ни за что не одолеть.
– Что в коробе? – спросил первый разбойник.
– Восемь священных книг.
– Дорогие небось.
Олдреду вдруг живо вообразилось, как этот человек стучится в ворота монастыря и предлагает купить у него книгу. Его, разумеется, выпорют за такую дерзость, а книгу отберут.
– Они и вправду дороги, но для тех, кто сумеет их продать, не вызывая подозрений, – ответил монах. – Ты голоден, сын мой? Поделиться с тобой хлебом?
Разбойник помедлил, будто размышляя, потом твердо заявил:
– Оставь хлеб себе, мне нужны деньги.
Олдред уже не сомневался, что мужчина голоден.
