мы напрячься, как нас накрыло с головой шуршащими, лопающими, чвякающими звуками. Все деревья вокруг нас стали за считанные мгновенья выбрасывать мелкие бутоны, которые тут же раскрывались и распускались мелкими невзрачными цветками. Цветки, впрочем, сразу набирали яркость, и вскоре мы стояли в центре бушующего цветника всех оттенков – от бледно-розового, до глубокой сочной охры. Воздух заблагоухал приторным ароматом.
Шорох, затихая, укатился на запад, а вслед ему с востока начало наползать низкое басовитое гудение. Вслед за цветочной волной пришла волна насекомых. Похожие на обычных пчёл, только раза в два побольше, они облепили каждое растение сплошным шевелящимся покрывалом. На нас, к счастью, насекомые внимания не обращали. Вскоре и гигантский рой отправился вслед за кормёжкой, оставив после себя совершенно увядшее былое великолепие. На месте каждого цветка осталась быстро высыхающая семенная коробочка величиной с грецкий орех.
Услышав третью звуковую волну, все поспешили юркнуть под защиту толстого брезента палатки.
– Саид, ты как здесь оказался?
– Стреляли…
По стенкам замолотило с такой силой, что я всерьёз задумался об их укреплении. Например, кирпичной кладкой. Или железобетонной. Только прежде чем я принял какое-то решение, обстрел семенами прекратился. На всякий случай, выждав пару минут, мы высунули носы наружу.
Леса уже практически не было. Рассыпающиеся в труху прямо на глазах стволы покрывались густой маслянистой жижей, в которую превращались сочные листья. Вся эта каша укрыла отстрелянные семена и начала проворно впитываться в землю.
Пять минут – и сквозь обнажённую буроватую почву начали пробиваться ростки обычной травы, по которой мы пришли сюда вчера.
Вспомнился Виктор Цой:
«Через час она – просто земля,
Через два – на ней цветы и трава
Через три она снова жива…»
Н-да. Здесь, пожалуй, и часа не прошло. Вот это метаболизм!
Порадовавшись счастливому избавлению от непроходимой преграды, мы наконец-то тронулись в путь.
Поначалу идти было достаточно сложно – под ноги временами попадались трухлявые пеньки, коварно скрытые вытянувшейся дневной травой. Да и скопившиеся в низинках скользкие лужицы не успевшей впитаться слизистой массы, заставляли осторожничать. Но мы, подстёгиваемые досадной задержкой, пёрли напролом. А зря. Через пару часов даже дракон, из соображений конспирации топающий в человеческом обличье, начал уставать. Хорошо было только кошке, которая, не утруждая себя пешим ходом, комфортно путешествовала – то у меня на плече, то на собачьей холке. Добрыня, впрочем, благодаря своей собачьей выносливости, пока держался молодцом, умудряясь даже совершать короткие забеги в стороны, привлечённый интересными запахами.
Тем не менее, наше продвижение постепенно замедлилось. Я уже совсем предложил было сделать привал, однако с тревогой заметил, что солнце уже перевалило середину небосклона
