ину в гнилой водоем. Черт знает, что в него сливали до войны, но когда я тихо вынырнул под кустом, от меня разило как от помойки. В этом были свои плюсы и свои минусы. Хорошо, что собаки меня теперь не отличат от куска дерьма, если придется посетить близлежащее селение. Плохо, что тошнит от собственного запаха.
Командир батальона или попросту «Батя» приказал найти и обезвредить вражеского снайпера, от чьей руки он вчера получил пулю в плечо. Уже в который раз приказал, но первый раз мне. Дважды мотострелки оставляли ночные засады в том направлении, куда я иду и дважды нам приходилось запрашивать вертолет, чтобы вывезти «двухсотых и трехсотых», то есть, убитых и раненых. Нож, что только и остался на моем поясе из всех средств самообороны хоть и хороший десантный, никакое оружие против автомата. Это я понял еще тогда, когда бежал из ямы, в которой меня держали четверо суток, пытаясь получить выкуп. Тем не менее, выбора не оставалось. Один раз я, кажется, удачно перенырнул эту зловонную клоаку, а второй раз – это как судьба повернется. Он может быть и последним в моей жизни.
Пока я раздумывал, возвращаться мне или нет, тело озадаченного «мыслителя» двигалось вперед, инстинктивно маскируясь и покидая опасную зону. Стоял март. И хотя в здешних краях в это время года днем уже тепло, ночью можно околеть от холодрыги. Одеваясь в теплоизоляционный неопрен, я предусмотрел климатический фактор ночи, однако в полдень мне придется изрядно попотеть.
«Сова» такую кличку получил снайпер, периодически постреливающий в наших бойцов, из ночных укрытий. Ну и глаз был у этого парня! Однажды, практически ночью, с расстояния не менее ста пятидесяти метров, он выбил зубы у неосмотрительно ссавшего в окоп сержанта – срочника. Тот, дурак, мочился себе под ноги стоя во весь рост, при этом он забыл вынуть сигарету изо рта. За что и остался без половины челюсти. Сейчас он брякает титановым имплантантом в госпитале, пытаясь снова научиться разжевывать и глотать еду.
Я отчетливо помнил топографическую карту местности. До моей цели – селения у подножия высокой горы было ровно девять километров пятьсот метров. Днем там господствовали наши бойцы, ночью – духи! Я чувствовал, что снайпер приходит оттуда. Он профессионал. Действует быстро: занимает облюбованное заранее место, делает точный выстрел и немедленно отступает. Днем, за этой местностью внимательно наблюдает кто-то еще. Он докладывает о всех нежелательных посещениях позиций снайпера «наверх», «Сове», тот принимает решение: идти либо не идти на охоту, просить или не просить людей у своего командира, для прикрытия ночной охоты. Так или иначе, но «Сова» очень вынослив, он успевает в вечерней мгле преодолеть десять верст по пересеченной местности, вслед за уходящей из села на ночевку, военной техникой, успешно отстреляться и вернуться домой, до того, как в селение ворвутся БТРы со спецназом.
Говорят, что здесь, в этой «горячей точке», тяжелее воевать, чем в Афгане, где «Град» превращал в пыль любой аул, посмевший не подчиниться Советской власти. В здешних местах в нас стреляли отовсюду: с крыш домов, из сараев, даже из под крышек канализационных люков. Любой дверной проем, любое окно, а так же придорожные кусты и камни таили в глубине ночных сумерек смертельную опасность. А мы не могли раздавить эти окна и эти проемы танками, потому что там жили невинные люди, там спали дети.
Я уже давно отработал время своего первого контрактного договора и мог бы уйти на гражданку, но, глядя на тех, кто приходил, чтобы занять мое место, вновь и вновь оставался на службе. Не скажу, что мне было жалко этих молодых и неумелых птенцов: «желторотиков» многие, из которых уедут отсюда абсолютно холодными, скорее всего я переживал за своих боевых друзей, настоящих асов войны. Их осталось совсем немного, и останется еще меньше, если вместо меня в строй станет трусоватый «желторотик».
Если бы вместо меня сейчас шел новичок, он изнеженный цивилизованным образом жизни, точно не полез бы в этот наполненный говном водоем. И кишки очередного «Рембо» опять пришлось бы выковыривать из камней двум припизднутым дурням из хозвзвода. Двух тощих пареньков из села Кукуево знали все местные бандиты и фарцовщики. Неспособность последних отличить мину от тарелки с борщем и пистолет от молотка, да, наверное и букву А от буквы Б, дали им странный иммунитет от пули боевика. Эти солдатики, что явно были призваны на действительную службу из школы для недоразвитых детей, где они в двадцатилетнем возрасте заканчивали первый класс, могли спокойно заходить среди ночи в любой дом местных жителей требуя паленой водки или анаши для своих руководителей, кем являлись все люди в погонах и даже без них.
Какой я молодец, что не пожалел денег и притащил с гражданки этот великолепный неопренчик! Аккуратно выбравшись на берег пруда, я тут же залег. Если бы кто-то с расстояния двух-трех метров и разглядел бы меня, он бы никак не подумал, что лежащий у него на виду продолговатый булыганище, является живым существом. Лежал я, не шевелясь. Лицо, руки, кроссовки, гидрокостюм – все абсолютно черное. Где-то совсем неподалеку, может быть вон там, за ближайшим кустом находится вражеский
