выжить разведчику-нелегалу-мстителю было почти не дано. Отсюда и прощальные письма, которые он оставлял Медведеву, отправляясь из отряда «Победители» на задания. Каждое и письмо, и задание могли – или должны были? – стать последними.
Смысл одинаков: ухожу в неизвестность, не боюсь умереть за Родину, помните и прощайте. Дошло до того, что капитан госбезопасности Дмитрий Николаевич Медведев запретил писать такие послания.
Впрочем, одно письмо-завещание, которое Николай Кузнецов просил вскрыть в случае гибели, командир «Победителей» хранил. А лично удостоверившись в смерти друга, вскрыл и все просьбы Кузнецова выполнил.
Благодаря собственному гению, бесстрашию, полнейшему хладнокровию, неимоверной жажде жизни, здоровому авантюризму, невероятной везучести, без которой никакому человеку его редчайшей, штучной профессии не жить, Николай Иванович продержался дольше, чем ему было отпущено в самых смелых планах НКВД. Посылали в немецкий тыл на несколько недель, а он продержался с 25 августа 1942-го по 9 марта 1944 года.
Однако всему приходит конец. Нет, не думаю, что уверовал в звезду, сделался чересчур самоуверенным. Такое губит многих разведчиков – легальных и нелегальных. Но не это привело гения разведки Николая Кузнецова к роковой схватке с бандеровцами, из которой невозможно было выйти живым. Если порой он обыгрывал смерть, то в ночь на 9 марта все было против него. Но об этом чуть позже.
Так сложилось в не совсем удачливой личной жизни Кузнецова, что он развелся еще до войны. Изредка виделся со старшей сестрой Лидией, помнил о другой сестре – Агафье. Кстати, пусть не удивляет необычное имя. Кузнецов родился в семье зажиточных староверов. Так что разговоры о немецком происхождении отца не нашли никакого подтверждения. Он любил своих близких, но о работе никогда с ними разговоров не заводил. К чему? Старшая сестра Лидия и так за него чересчур переживала. Не понимала, чем он занимается, боялась, что общение с иностранцами Нику до добра не доведет.
И поэтому роднее и ближе младшего брата Виктора, которому старший Николай позволял догадываться, только догадываться, о своей многотрудной службе, никого не было. Они переписывались.
Кстати, одно из писем старшенького Виктору дает ответ, если точнее, намек, когда судьба свела будущего Героя с разведкой. Кузнецов, нареченный волей родителей-староверов Никанором, с детства не любил этого имени, как-то не пришлось оно к нему. И в 1931-м, когда закончилось, наконец, дело о хищении леса, к которому чохом причислили и Никанора Кузнецова, дав год условно, у парня завязались неплохие отношения с чекистами, преступление раскрывшими. Увидели они в молодом человеке определенные способности. Привлекли к своей работе. И в ответ на первые удачные шаги помогли избавиться от нелюбимого имени.
Вот отрывочек из письма брату Виктору, отправленного в том же 1931-м: «Витя, поздравь меня. Я получил новый паспорт. Теперь я Николай Иванович». Не настаиваю на стопроцентной
