если не предателем, то двойным агентом. Еще до этого финансирование токийской резидентуры сократили до минимума, чуть ли не в два раза. После этого все члены группы жили в основном на деньги Рихарда, зарабатываемые журналистикой, и его радиста Клаузена – удачливого коммерсанта. Зорге и не думал жаловаться на трудности. В Центр полетела радиограмма от группы «Рамзая» с просьбой переводить значительную часть их зарплаты в Фонд борьбы с фашизмом.
По некоторым сведениям, содержание группы «Рамзая» обошлось Центру в смехотворные для такого размаха деятельности 40 тысяч долларов. Абсолютное ничто по сравнению с переданной бесценной информацией.
Радиограммы Зорге в отличие от многих других разведывательных донесений не канули в вечность, не были уничтожены, сожжены. Они аккуратно хранятся в Российском государственном архиве социально-политической истории. На некоторых из них – резолюции Сталина, подлинность которых почему-то оспаривают его последователи и сторонники. Но они, сделанные синим карандашом, есть, существуют, хотя действительно шокируют отталкивающей грубостью: «Не послать ли ваш источник к … матери!»
Оценивая работы группы Зорге, можно смело сказать, что самыми точными, аргументированными, подтверждающими предыдущую информацию были именно донесения Рамзая из Токио. В группе Рамзая было 35 человек. Среди них четверо приехавших в Японию иностранцев. Остальные – бизнесмены, государственные служащие, военные, ученые, журналисты. А работали на них втемную или по идеологическим убеждениям 160 источников. Самая важная птица, ни о чем и близко не подозревавший принц и премьер Коноэ.
Конечно, не только Разведупр предупреждал Сталина о войне. Нарком государственной безопасности Меркулов все же решился положить на стол Иосифу Виссарионовичу сведенные вместе сводки множества донесений закордонных разведчиков, в которых те криком кричали о скором нападении Гитлера. Уломала Меркулова совершить этот смелый, если не рисковый шаг разведчица Зоя Рыбкина, она же будущая детская писательница Воскресенская. Поняв, что нарком не решается ознакомить Сталина с донесениями, которым вождь не хотел верить, Зоя Ивановна использовала последний, убедивший Меркулова аргумент. А что будет, спросила она, если война все-таки начнется в третьей декаде июня? С кого спросят? Именно этот, слегка шкурный довод, а не только забота о судьбе родины, заставил наркома собраться с силами и решиться на поход к вождю.
Увы, и этот шаг оказался бесполезным. После доклада нового молодого начальника внешней разведки Фитина, в котором была названа точная дата нападения на СССР, полученная из разных надежных источников, в кабинете Сталина повисло гробовое молчание. На календаре 17 июня 1941 года, а лишь три дня назад ТАСС выпустил свое ныне знаменитое: «Германия так же неукоснительно соблюдает условия советско-германского договора о ненападении».
Строгим недовольным голосом Иосиф Виссарионович спросил: что это такое? Впоследствии Фитин так описывал последовавшее
