некуда, мы там едва помещаемся, – равнодушно заметила она, словно повторяя заезженную шутку.
– Черт, крутая у тебя жизнь…
– Я ее ненавижу. Мне надоело быть кочевником, я хочу поселиться в Витории и больше не двигаться. Ненавижу мотоциклы, бензин, запах потертой кожи и пива…
– Ненавидишь все, что связано с матерью, – заметил неизменно разумный Унаи.
– Точно. Говорят, существует две разновидности отношений между матерями и дочерьми. Либо они похожи и принадлежат к одному и тому же типу женщин – например, классическая мама с классической дочкой, или бунтарка с бунтаркой. Либо противоположны: классическая мать и дочь-бунтарка, или наоборот. Мы с мамой – как вода и масло.
– А твой отец? – осторожно спросил Унаи, не до конца уверенный в том, что их разговор допускает подобное нарушение личных границ.
– Мой отец… не хочу о нем говорить. Если разобраться, это всего лишь мужская особь, которая и отцом-то никогда не была, – суховато отрезала Аннабель. – Потому я и записалась в этот лагерь. По крайней мере, здесь платят. Хочу накопить денег, а как только достигну совершеннолетия, уйду от матери и останусь в Витории, в нашей квартире. Хочу жить на свои комиксы; для жизни не нужно много денег.
В том возрасте, когда Унаи все еще не было ясно, что выбрать – сельскохозяйственную промышленность или горную инженерию, – Аннабель устала от странствий по миру и хотела одного: отдохнуть.
Унаи побрел к своему спальному мешку, заметив, что трое его друзей перестали храпеть и навострили уши, подслушивая их негромкий разговор.
Аннабель невозмутимо сосредоточилась на рисунке – гранитном ангеле в скалах.
Распределяя обязанности в кантабрийской деревне, Сауль выделил Хоте и Аннабель круглую хижину железного века, на которой не хватало крыши, поэтому первые дни они провели в паре метров от земли чуть ли не вплотную друг к другу, чтобы не свалиться с узкой самодельной лестницы. Аннабель передавала Хоте ветки ракитника, которые он с муравьиным терпением выкладывал в виде рыбьей чешуи.
– А принеси завтра в деревню ту твою крутую фотокамеру. Можно сделать фотоподборку про то, чем мы тут занимаемся, – предложила Аннабель Ли в первое же утро на четвертом часу работы.
Ей быстро надоели утомительные и однообразные задания. В тех случаях, когда фантазии не требовалось, терпение у нее иссякало еще раньше, чем деньги.
– Я уже сделал групповые фото на память, – отозвался Хота с вершины лестницы, не очень понимая, куда она клонит.
– Я не имею в виду фото на память. Тут полно текстуры: пучки колосьев, старинные кирпичи, дерево, грязные руки… Я имею в виду художественную фотографию.
– Я не занимаюсь художественной фотографией. Я не такой творческий человек, как ты.
– Все мы – творческие люди, и не рассуждай, как старый дед. Я научу тебя фоткать в ручном режиме, контролировать
