вывожу Майора и Полковника на прогулку и, конечно же, по возвращении не обнаруживаю на месте внедорожника Эмили. Крохотные пушистые тельца собак дрожат от возбуждения, пока я запираю их в клетке. Майор и Полковник самые маленькие из всех, кого я выгуливаю, и они, как мне кажется, меньше всего получают удовольствие от физических нагрузок.
– Разделяю ваши чувства, ребята, – говорю я им, задвигая щеколду и глядя, как Майор забирается в собачью постель, которая стоит больше, чем я зарабатываю за пару недель.
Вот почему я не испытываю больших угрызений совести, снимая с его ошейника серебряный собачий жетон и пряча его в карман.
– Ты до сих пор не внесла свою половину арендной платы.
Сидя на диване, я поднимаю взгляд. Я вернулась домой всего десять минут назад и надеялась, что сегодня мы с Джоном разминемся. Он работает офис-менеджером в местной церкви плюс состоит в Молодежном музыкальном служении, что бы это ни значило на самом деле, – я никогда не была ярой прихожанкой, – и его график, к моей досаде, постоянно меняется. Это далеко не первый раз, когда я возвращаюсь домой и сталкиваюсь с Джоном на кухне, и вот он стоит, прислонившись бедром к тумбе, с моим йогуртом в руке. Он постоянно съедает мои продукты, сколько бы я ни подписывала их своим именем или где бы ни пыталась спрятать их в нашей, по общему признанию, крошечной кухне. Такое впечатление, словно в этой квартире нет ничего лично моего, поскольку Джон поселился в ней первым, а потом уже разрешил и мне пожить здесь. Он без стука распахивает дверь моей спальни, пользуется моим шампунем, ест мою еду, «одалживает» мой ноутбук. Джон тощий и низкорослый, какой-то недомерок на самом деле, но иногда мне кажется, что он заполняет собой все пространство на наших общих шестидесяти пяти квадратных метрах.
Еще одна причина, по которой я хочу выбраться отсюда.
Проживать с Джоном я планировала лишь временно. Было рискованно возобновлять общение с кем-то, кто знал мое прошлое, но я решила, что могу использовать квартиру Джона как перевалочный пункт на месяц или, на худой конец, на полтора, пока не решу, что делать дальше.
Но с тех пор прошло полгода, а я по-прежнему живу здесь.
Сняв ноги с кофейного столика, я встаю и роюсь в кармане в поисках пачки двадцаток, которую сунула туда днем после посещения ломбарда. Я не всегда сбываю с рук добытое – в конце концов, сами по себе деньги никогда не имели для меня значения, – мне больше приносит удовольствие обладание вещью и уверенность, что никто не хватится пропажи. Это дарит ощущение некоего выигрыша. Но доход от выгула собак еще не в полной мере покрывает все мои расходы, поэтому сегодня я вытащила одинокую бриллиантовую серьгу миссис Рид из груды сокровищ на своем комоде. Пускай я не получила за украшение сумму даже близкую к его истинной стоимости, денег хватает на оплату моей половины этой дерьмовой бетонной коробки.
Сунув деньги в свободную руку Джона, я притворяюсь, что не замечаю его попытки задержать мои пальцы в своей ладони. Я – еще одна вещь в этой квартире,
