от жуткого запаха, пропитавшего не только стены, пол и потолок, но и, казалось, фундамент и землю под зданием. И как его потом вывернуло наизнанку, когда веселый хирург предложил ему отведать кровяной конской колбасы – еще теплой!
«Бери, не стесняйся, колбаска – это белок, он силы придает, а резать трупиков, знаешь, какая сила нужна! Бывает, пилой так намашешься, потом две недели руки дрожат. На вот покушай!», – сволочь, животное! – потрясение, которое испытал Андрей, было настолько сильным, что ему стоило нечеловеческих усилий заставить себя прийти в анатомичку еще раз. А веселому хирургу он отомстил, пару раз разбавив его чай собранной в туалете мочой. – А не будет над студентами издеваться!
Андрей вынырнул из воспоминаний и обнаружил, что пробыл в ступоре целых десять минут – непозволительно долго, принимая во внимание, что он всё еще в трусах и носках, а уже нужно бежать!
– Ах ты ж, грусть моя, печаль! – он быстро натянул джинсы, рубашку и свитер, – по случаю вторника смокинг с бабочкой оставим дома! Эй, мажордом, поди сюда, Ванька! К завтрему чтоб все было вычищено, и прикупи немного пудры – графиня Оболенская давеча изволила пригласить меня откушать, так что карету запряжешь восьмеркой – да не меринов, а ахалтекинцами! А мы пойдем трудиться с божьей помощью!
– Где мои ключи? – Андрей судорожно обшаривал взглядом прихожую, пытаясь вспомнить, куда он их кинул. У него была особенная привычка по пришествии домой с работы бросать их подальше – с глаз долой, из сердца вон. Так он протестовал против несправедливого устройства мироздания, и оно отвечало ему той же монетой каждое утро. – Всё, зуб даю, с сегодняшнего вечера буду класть их в куртку, заодно и потренирую силу воли!
Словно в ответ на его обещание мироздание смилостивилось – Андрей хлопнул себя по карману джинсов:
– Ура, вот же они! Нашлись еще быстрее, чем я предполагал
Он быстро выкатился из квартиры, гремя ботинками через пять ступенек.
– Вот вам, соседи-подонки, спите, небось, до десяти, а люди пашут, деньги зарабатывают! Жаль, что у меня каблуки не подкованы, грохоту бы было!
Воображение вмиг нарисовало картину:
Ремонт обуви.
Тучный мастер кавказской наружности смотрит исподлобья:
– Тэбе чего, дарагой?
– Подковку!
– Одын, два, говори, да, слюшай!
– Два подковка на каждый ботинок!
– Э, чэго дразнышься? По-рюсски гаварыт нэ умеешь?
– Умею! Подковы есть?
– Да у мэня двадцат подков, какой тэбе?
– Титановые, и чтоб гремели, как стадо коней, а то соседи не поймут! Выбегут и будут спрашивать: «Почему так молча ходишь, не уважаешь, да, дорогой?»
– Андрей пинком распахнул подъездную дверь, – опять, сволочи, домофон сломали, и куда только смотрит парламент? Обязательно
