объяснения и оправдания. Напился? И что? Мужик! Не бабам же пьяными мотаться. Дома холодильник пустой, а он весь день на машине непонятно где разъезжает? Снова пробел со стороны Гали. Надо было ему «отэсэмэсить», что купить, и проблема решена. Он ведь мужик, а значит, не обязан следить за хозяйством. Детьми никогда не занимался? Сказки там, почитать, в пластилин полепить, сходить в театр… И что такого? Мать для того и есть, чтобы воспитывать. А теперь и вовсе говорить нечего – девчонки уже почти выросли, воспитывать поздно. У них на всё теперь своё понятие. И вообще, в природе ни одно животное не нянькается с потомством до зрелого возраста. Вскормили, на ноги поставили и – вперёд! Плывите, бегите, летите… Как говорится: «Кошка бросила котят, пусть е. утся как хотят».
Любимую поговорку Ухов вспоминал всякий раз, когда Галя упрекала его, что у него, как отца, могло бы быть больше интереса к тому, как и чем живут его девочки.
Вытряхнув майку, Ухов понюхал её, осмотрел, ещё раз понюхал, вслед за чем бросил снова на спинку кресла. Найденную трубку телефона он брезгливо отёр о шорты до колен, уже растянутые и изношенные до проплешин ткани в некоторых местах. Затем, не поправляя накидки, уселся в яму в кожаном диване, которую сам же и пролежал: вся мебель в зале не менялась уже больше десяти лет. Последний ремонт Уховы делали перед рождением Полин. Единственное, что было переделано уже после её рождения, так это лоджия в женской спальне. С целью увеличения жилой площади комнаты, несущую стену комнаты разрушили, лоджию утеплили, батарею перевесили. Так у младшей дочери появилось своё место для игр, куда после кукол и домиков Барби перекочевала сначала маленькая парта, потом стол побольше, потом полностью бюро с компьютером и всякими электронными гаджетами. У Гали бюро с её стандартными компьютером и телефоном стояло внутри самой спальни, в ногах широкой кровати, на которой мать спала с младшей дочерью с тех пор, как Юля вышла замуж.
Вернувшись в тот день в свою комнату, Ухова всё-таки набрала номер Ивановых. Просто необходимо было «сделать Игорю внушение», чтобы тот не совался со своими воспитательными мерами в чужую семью. Разговор с Леной был длинным и вышел по-женски трогательным. Лена извинилась за «еврейские штучки» мужа, такого внимательного и любящего отца для своей дочери и такого жестокого и беспощадного, когда речь шла о чужих детях, в частности о Юле. Желая загладить хамское поведение Игоря в эпизоде с колбасками, Иванова посоветовала Гале постараться не обращать внимания на пьяных мужиков, пообещала поговорить с мужем и, в завершении разговора, сама расплакалась: Иванов давно уже вышел из-под всякого контроля и проигрывал в казино все деньги, какие у него вдруг случайно отказывались в руках. Зарплата в счёт не шла. Осознавая свою зависимость, Игорь уже давно подписал бухгалтеру фирмы бумагу, по которой его зарплату получала Вера.
– Стыд, да и только, Галя, призналась Лена, – А что делать? Он
