Хомячков, желая угодить «дорогой мамочке».
– Нет уж, дайка ты мне лучше чаю. А то от ваших заморских напитков живот пучит. Ты, что же это, чаю теще жалеешь? – спросила Глафира Поликарповна, наблюдая, как Хома наливает кипяток в маленькую чашечку. – Ты мне в кружку налей, да побольше.
– А может прямо в чайнике заварить? – поинтересовался Хома.
– Ишь ты, шутник доморощенный! – воскликнула теща. – Ты случайно юморески не пишешь. А ну марш в комнату, мы тут с доченькой сами управимся.
Выходя из кухни, Хомячков от всей души желал ей крепкого здоровья и долгих лет жизни.
Через час в комнату вошла теща в сопровождении Фани.
– Дорогой, у нас хорошие новости, – сказала жена, улыбаясь, как кот нагадивший в тапочки хозяину. – Мама купила домик в деревне, и теперь хочет разводить там хрюшек. Правда, здорово?
– Она, что собирается стать наперсточницей? – удивился Хомячков.
– Какой наперсточницей? – не поняла теща.
– Ну, Вы же хотите этих самых хрюшек на деньги разводить.
– Ты не понял, дорогой, – терпеливо сказала Фаня. – Она хочет купить здесь на рынке свинку, ты отвезешь ее в деревне, а через время у свинки появятся маленькие поросята. Понял? Она их продаст и будут деньги.
– Хома даже подпрыгнул с дивана.
– За кого вы меня принимаете? – вскричал он. – Чтобы я – со свиньей? Да как вы могли подумать такое? Фанюшка! И ты с этим согласилась? И вообще, от скрещивания человека с животным потомства не бывает.
Женщины удивленно переглянулись, а потом разразились громогласным хохотом. Хомячков впервые в жизни наблюдал как смеются бегемоты.
– Ты что подумал, золотце? – отсмеявшись, сказала Фаня.
– Тоже мне, возомнил из себя хряка–производителя. Да из тебя боров, как из табуретки балалайка. Тебе только помочь привезти ее нужно, а там уже папа все сделает.
– Ну, если у него есть опыт в этих делах, то желаю ему удачи. Что ж, хорошо.
– А вот согласия твоего и не спрашивают, – сказала, как отрезала теща.
Хомячков снова сел на диван и уже собирался досмотреть свой любимый сериал «Ну, погоди», но вместо зайчика на него смотрело милое лицо Глафиры Поликарповны.
– А почему это мой дорогой зятек ты почем зря мебель портишь?
– какую? – удивился Хома.
– Вот этот диван, к примеру.
– Так я же его не порчу.
– Ты на нем сидишь?
– Сижу.
– Своим полумягким место на него давишь?
– Не знаю. Наверное.
– Ага. А раз давишь, значит, он продавливается. А раз продавливается – портиться.
Хомячков посмотрел на продавленность у себя, затем на то как подогнулись ножки дивана на стороне тещи, хотел было что–то сказать, но передумал.
– Нет, чтобы помочь своей жене. Она, бедная, умаялась уж совсем. Убирает, стирает, готовит, бегает по магазинам.
«Болтает
