в башне козий череп, которого никто из нас туда не приносил.
25 сентября.
Которую ночь я прошу моего наставника объяснить, что происходит в Аркхэме. Он же показывает мне все новые чудеса. Сегодня во сне мне впервые удалось взять свое тело под контроль, и я спросил, почему он не отвечает на мой вопрос. Провожатый устремил на меня взгляд голубых глаз и спросил, доверяю ли я ему, верю ли, что он исполняет свою часть клятвы точно так же, как мы исполняем свою.
Я ответил утвердительно, а после словно провалился в голубое свечение и оказался в странном месте – или, точнее, состоянии – без пространства и времени. С высоты я смотрел на величественный голубой шар и не сразу понял, что вижу Землю. Провожатый рассказывал мне о планетах и светилах. Я верю ему. Я знаю: то, что происходит в Аркхэме, никак не связано с нашими изысканиями».
Далее Зелофехад подробно описывал свои сны, и я счел подобное чтение богопротивным. На всякий случай я сходил к компостной куче и с удивлением увидел, что там начали цвести те самые голубые цветы, что я видел во сне. Видимо, на выброшенной мною тряпке сохранились семена. Подойдя ближе, я обнаружил несколько свежих трупиков птиц и грызунов.
Разумеется, я знал о росянках и венериных мухоловках, но эти странные цветы нисколько не походили на хищников из царства растений. Будучи исследователем по натуре и по профессии, я решил остаться на ночь в саду и проследить за цветами.
С заходом солнца я расстелил на траве покрывало, развел костер и приготовился наблюдать. С болота раздавались крики козодоев. В свете костра вилась мошкара. Цветы никак не проявляли себя, хотя я несколько раз в час подходил к ним. Я чувствовал себя дураком, но решил не отступаться от своей затеи. Время от времени мои глаза закрывались, и я проваливался в дремоту, но тут же вскакивал и прохаживался.
Я жалел, что мне приходится вести свое исследование в одиночестве – у Зелофехада были Калхун и Хаас. О моих делах знал Джон Морган, но доверять ему полностью я не мог. После происшествия в башне Репентанс перестала приходить в библиотеку. Она лишь оставляла еду на кухне и тут же покидала дом. Мне было обидно – хотя мы практически не разговаривали, наша почти дружба оказалась для меня неожиданно важной.
Я улегся на покрывало и начал смотреть на звезды. Надо же, Зелофехад побывал там – или думает, что побывал – и видел Землю с удивительного ракурса. Я перевел взгляд на луну, которая вдруг вспыхнула голубым, и увидел ссору между Зелофехадом и Олби. Впервые я видел лицо молодого человека настолько четко. Сейчас его искажала гримаса не то злобы, не то страха. Во сне было тихо, и я не слышал, о чем они спорили, лишь в какой-то момент Олби бросился на деда…
Видение сменилось. Кажется, теперь я сам стал Олби Хаасом. Я бежал по траве, видел свои ноги в светлых штанах и щегольских ботинках, ощущал животный страх, словно на карту была поставлена моя жизнь или даже нечто большее. Я был уверен, что стоит
