месяц. Один чертов месяц. Новая кожа будет идентична искусственной коже, а не бывшему эпидермису пациента, но это не имело значения. Жаль, что у меня даже нет фотографии, по которой можно было бы судить, – подумал арктурианин. – Возможно, там есть родинка или какой-то другой дефект, который он по глупости захотел бы воспроизвести. Ну, не важно. По крайней мере, слабую фиолетовую пигментацию кедаки сделать легко, да, очень легко. Арктурианин с его ярко-оранжевой кожей стал бы чем-то другим, – признал Котис, – или землянин с едва заметными оттенками бледного загара. Но это может произойти позже. На данный момент было бы достаточно спасти эту единственную жизнь с помощью революционной разработки в области восстановления кожи.
– Пациент готов, доктор, – сказала оранжевая арктурианская медсестра.
– Все еще жив?
– На данный момент, да.
– Ты даешь ему....
– Боюсь, всего несколько минут.
– Тогда нам нужно поторопиться, – сказал Котис и бросился в операционную.
Глава 3
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Котис.
– Все еще холодно, – сказал пациент.
– Но в остальном?
– В остальном все в порядке. Они рассказали мне, как вы спасли мне жизнь, доктор, – сказал пациент на арктурианском.
– Я удивлен, насколько хорошо ты говоришь на моем языке.
– Похоже, у меня дар к языкам. Я могу говорить на земном, арктурианском, сирианском, фомальгаутском и, естественно, на моем родном кедаки. На всех я говорю без акцента.
– Сегодня мы снимем повязки. У тебя все еще нет волос, но они должны отрасти позже. Ты жив, и это главное. Ты можешь поверить, что каждый квадратный дюйм твоей кожи исчез, когда они нашли тебя в прошлом месяце?
– Это то, что медсестры продолжают мне говорить. Как вы думаете, доктор, после того, как бинты будут сняты, они смогут узнать обо мне?
– Мы надеялись, что твоя память вернется сама по себе. В противном случае, – Котис пожал плечами, – есть другие способы. – Тысячи твоих собратьев кедаки все еще числятся пропавшими без вести после землетрясения. Большинство из них, вероятно, никогда не будут найдены, так что здесь должны быть тысячи людей, чтобы посмотреть на тебя, когда ты будешь достаточно здоров. Не бойся, один из них тебя узнает.
– Но тюремный офис? Разве то, что меня нашли в тюремном кабинете, ничего не значит?
– Возможно, но тюремные власти сообщают, что все их люди учтены: выжившие, убитые, раненые – никто не пропал без вести. А что, ты помнишь, как работал в тюрьме?
– Нет, – сказал Роудс, – я ничего не помню.
– Расслабься! Пожалуйста, расслабься. Кто-нибудь тебя узнает. Кто-то сможет вызвать твое воспоминание. Расслабься, если хочешь....
– На мне не было никаких опознавательных знаков?
– Нет,
