азарта она гнала к краю пропасти эту самую лань, которая наконец оступилась на крутизне и полетела в пропасть. Полными слез глазами провожала Маруся этот полет.
Но жертва, слава богу, не разбилась. Попив и погуляв до русского ужаса, до «синдрома разграбленной церкви», он в один прекрасный день почувствовал, что не может в себя больше влить ни рюмки водки. Цыганский наркоз тоже стал проходить. Последним толчком к ревизии своих ценностей был поход со своими цыганами в ресторан-поплавок к цыганам приезжим, которые в этом поплавке выступали. Из уважения к дорогим гостям и родственникам (они все в третьем-четвертом колене оказывались родственниками) и к русскому артисту, которого они видели в кино, они начали свою программу следующим образом: вышел на площадку их ведущий, весь в серебряной чешуе нашитых блесток, сверкнув золотым зубом в сторону почетных гостей, он хитро и многообещающе улыбнулся и начал: «Цыгане шумною толпой (тут он повесил тонкую паузу и победно продолжил) отныне больше не кочуют! Они сегодня над рекой в домах построенных ночуют!» Гром оваций! И уже непосредственно русскому киноартисту добавил: «Да простит нас Пушкин!»
За Пушкина тот извинения принял, но притопленная до этого в водке самоирония в нем проснулась. Он стал выздоравливать. К тому же, что называется, у самого дна пропасти его подхватила и спасла милая простая девушка, переводчица с английского (а никакая не артистка!), его давняя поклонница, в которой не было решительно ничего рокового и которая была поэтому полной противоположностью Маше. Именно она и не позволила мальчику стать «живым трупом» Федей Протасовым, обеспечив ему тихую и вполне земную терапию, в которой он так нуждался. Мальчик выжил. Но не сразу и с большими потерями. Все кончилось для него хорошо.
Так что не огорчайся, дорогой читатель, или – не радуйся, кому – что… трупов здесь не будет, хотя каждый получит свое и, уверяю вас, не по выдумке автора, а по судьбе. И моя Маруся – не такой уж упырь и монстр, каким могла вам показаться, нет, окажется, что она всю жизнь платила по счетам. Сполна. Так что не будем спешить с выводами, мой далекий эмоциональный друг, поплывем дальше по тихой пока реке этого рассказа.
Охотничьи тропы ведут к Коке
Итак, мы оставили Машу в период «безлюбья», стоящую, так сказать, посреди эмоционального пустыря, вроде бы не обещающего никакого любовного творчества. И тут кто-то подсказал или она сама вспомнила, что есть, есть в театре интересный молодой человек, который еще три года тому назад поступил в труппу, и не то чтобы она не заметила его, заметила, да еще как! – но тогда сердце было занято кем-то другим, роман с кем-то выходил на финишную прямую, и она отложила его на потом, сказав себе: «Ну, это подождет, никуда не уйдет». И это «потом» все никак не наступало, все как-то руки не доходили, но в глубине сознания этот молодой человек жил и ждал своего часа. И этот час пришел.
Разящая энергия Машиных чар обрушилась на Коку внезапно
