за ручку двери своего автомобиля и распахнула ее.
– Тебе кто-нибудь говорил, что ты та еще заноза в заднице? – Голос Бэйна прогремел позади меня.
Я развернулась и наставила на него дрожащий палец.
– Ты сказал, что жизнь заключается в том, чтобы без дрожи смотреть на себя в зеркале. Мне просто интересно, спокойно ли ты смотришь на себя, когда спишь со случайными людьми ради услуг и денег.
Он одарил меня «взгляни-на-эту-маленькую-наивную-девочку» ухмылкой.
– Нужно ли мне напомнить тебе, что я молод, здоров, а в этом городе проживает огромный процент членожаждущих людей?
– То есть теперь слово «членожаждущий» существует, а «нейрализировать» – нет?
Его выражение лица сменилось с покровительственного на удивленное, а затем с удивленного на озадаченное. Он покачал головой, делая еще один шаг ко мне.
– Тебе должно быть лучше всех известно, что слова на многое влияют.
– И что это значит? – закричала я, полностью повернувшись к нему. Мои ладони чесались от желания ударить его по лицу. Чайки парили над нами, будто подслушивая.
– Это значит, что ты несносная. – Он наконец вздохнул, продолжая покачивать головой.
– Может быть. Ну так и не пытайся сделать меня сносной. – Я развернулась обратно к машине и дернула дверцу.
– Отлично. Давай. Продолжай прятаться от всего мира.
– Я не прячусь.
– Как скажешь. Лишь бы тебе спокойно спалось по ночам, Снежинка.
Я не сплю ночами. Уже давно нет.
– Перестань меня так называть.
– Почему же? Тебе это идеально подходит, учитывая, что твой мозг как раз уже начал плавиться.
Я ждала, что он еще что-нибудь скажет. Я снова повернулась к нему, не до конца понимая, почему мне было так трудно просто уйти. Мы стояли друг напротив друга на оживленной набережной, тяжело дыша и пронзая друг друга тяжелыми взглядами. Мы устроили сцену и привлекли внимание окружающих. Я вцепилась в свои волосы, осознав, что где-то в течение этого часа сняла бейсболку и капюшон. И люди теперь могли меня видеть. Мое лицо. Мою уязвимость. Всю меня.
Я развернулась, запрыгнула в машину и уехала так стремительно, словно за мной гнался сам дьявол.
На первом же светофоре я ударила по рулю и закричала.
Это было прекрасно.
Я чувствовала себя живой.
Я позволила восхитительной боли и ярости закрутиться во мне, подобно шторму, понимая, что пожалею о каждом сказанном Бэйну слове.
Осознавая то, что он, вероятно, тоже знал.
Я не смотрелась в зеркало несколько месяцев, а может быть, и лет.
Настолько долго, что иногда даже забывала цвет собственных глаз.
Глава шестая
Бэйн
Жизнь заключается в том, чтобы без дрожи смотреть на себя в зеркале.
Пять
