Лала, Сатана и Антон.
На виноградник прилетел ещё один соловей. Лукерья тоже стала за ними наблюдать, удобно усевшись на подоконнике.
– Она нас видит! – подумали, испугавшись, соловьи и улетели.
– Лала, а как у вас отчество? – спросил Онтон.
– Ангел.
– Лала Ангел Кудрявцева-Ужас. Весьма неплохо.
– Весьма, Онтон.
– Божественно, – сказал Бог.
***
– Чего они испугались? Я же добрый, – сказал Антон.
– Смертельно добрый.
– Прям как Иисус, – улыбнулся Антон.
– Он пигалица!
– Он женщина!
– Да пидорас он и всё!
– Очень смешно. Ты хороший соавтор, любимая.
– Он няшка.
– Мы здесь из-за тебя, хоть мы и электроны.
– Электрон – это просто заряд энергии.
– Он нашёл.
– Аминь.
– Всё из-за Антона.
– Имей в виду: мы на фотографии.
– На фотографии родителей, я помню, – сказал Антон.
– Ты всё знаешь.
– Не получится.
– У Всемогущего всё получится.
– Нет, не всё. Раз у него исполняется всё, что Он говорил, значит, солгать не получится.
– Александр – сук.
– Не знаю, о чём ты. Вроде талантливый парень, несмотря на то, что неуч и матершинник.
– Полцарства? Неучу?! – сказал Бог, прочитав мысли Александра.
Тебя, как извержение вулкана,
Простить уже неможно никогда.
Главней всего – погода в доме,
Всё остальное – ерунда.
Есть только я, а все, кто кроме
Совсем не стоят ни-ху-я.
"Вполне в духе Александра", – подумал Антон об этих стихах, чуть не разбил ножом новый телефон и порезался:
– Кровь… Хочу один килограмм реального, атомного золота, а не электронного.
– Аминь, спец.
– Она ни-щен-ка.
– О ком ты говоришь?
– Я не шлюха.
– Ясно.
– И я хочу нищенкой быть!
– А я не хочу.
– Правильно.
– Они исправились.
– Я вас жду, – сказал Саша.
– Где? – спросил Антон.
– Иди на хуй, – послал он его.
– Но зачем? – спросил Антон.
– Шлюха! – не унимался Александр.
– Так мы не придём к консенсусу.
– Привет, молчуны и молчишки.
– Он шмель.
– Короче говоря, вы созданы друг для друга, как шмель и шмелиха.
– Надо подумать. Ты танцевать? Подожди.
***
– Может, вернуться к ним в секту? А они скажут: «Извольте удалить ваши матерные книги, Онтон». А я скажу: «Не удалю. Они мне нравятся». А они: «Тогда извольте – вон.
