style="font-size:15px;"> Войдя, Элен увидела Элизу сидящей за столиком. Сестра украдкой посматривала на карту, спрятанную между страницами романа. В углу молодая мать встала и взяла на руки своего малыша, собираясь уйти. Элен приветливо ей улыбнулась, а когда та ушла, спросила у сестры:
– Что это?
– Да вот, проверяю место.
– Ты никак еще глубже втянулась во все это?
– Успокойся. Глубже «почтового ящика» я не лезу. Просто смотрела, где находится новая конспиративная квартира.
Элен села рядом и принялась ковырять заусенцы.
– Нервничаешь? – спросила Элиза.
– Ужасно.
– Я тоже. – Элиза понизила голос. – Я говорила с Виктором.
– Насчет перемещения сама знаешь кого?
Элиза кивнула:
– Завтра вечером Виктор за ним придет.
– Завтра? Почему не этим вечером?
– Сегодня он не может.
Следующим пациентом Элен оказался молодой парень, сильно повредивший пилой палец. «Не уловка ли это, чтобы отвертеться от работы на нацистов?» – мелькнуло у нее в голове. Доктор Уго уже обработал рану и наложил швы. Элен оставалось лишь сделать перевязку.
– Слышал, нацисты шерстят все деревни в нашей округе, – под конец перевязки сказал парень.
– Да? А ты не знаешь зачем?
– Люди разное болтают. Вроде ищут тайники с оружием.
– Так и говорят? – спросила Элен, вспомнив о взрывчатке, зарытой Элизой в саду.
Какое счастье, что сестра убрала опасный ящик!
– Откуда нам знать на самом деле? Сейчас чего только не услышишь.
– Например? – спросила Элен, стараясь говорить спокойно.
– Я от своего дяди слыхал: немцы ищут дезертира из ихней армии. Представляешь?
Элен не ответила, но мысли в мозгу понеслись еще лихорадочнее. Томаса нужно удалить из их дома. Если не получалось сегодня, то завтра непременно.
Вернувшись домой, она сразу же поднялась на чердак. Томас сидел и жевал хлеб. Должно быть, Флоранс ему принесла. При виде Элен дезертир вытаращил на нее испуганные глаза.
– Все в порядке. – Элен попыталась улыбнуться, но он не понял.
Какой там порядок! Совсем наоборот, нелепее всего, что немец проторчит у них дома еще сутки.
Сестры выдали ему ночной горшок с розочками по краям. Сейчас горшка не было. Наверное, Флоранс унесла, чтобы опорожнить. Элен постояла еще несколько минут, но, поскольку она не говорила по-немецки, а дезертир знал лишь отдельные французские слова, говорить им было не о чем.
Потом он показал ей глубокую рану на руке. Элен прищурилась.
– Это нужно промыть и продезинфицировать, – сказала она и отправилась вниз за своим медицинским саквояжем.
Закончив
