в нее целиться, если бы она была никем и ничем? Вот тебе вся прелесть анонимности. Джон Леннон, возможно, был бы и поныне жив, будь он простым починяльщиком телевизоров.
– Теперь ты уже просто чудишь. Никто не собирается стрелять в тебя только потому, что ты засветился разок на страницах «Пипл».
– Никогда нельзя сказать наверняка. Какой-нибудь другой придурок может прочитать эту статью и взбелениться от того, что я помешал тому, первому придурку. – Не то чтобы он волновался именно об этом, но всю прошедшую неделю кое-какие действительно тревожные мысли не покидали его. – И вот еще что. Они хотят разместить фото всех нас. И что, если твои фотографии попадут в потные ручки какому-нибудь извращенцу, и он захочет нанести тебе визит?
– О, ради бога!
– По-твоему, такого случиться не может?
– Не знаю, честно, но…
– Я вот что тебе скажу: никакими правдами и неправдами они не выклянчат у меня разрешение на публикацию фотографий Кары. – Или твоих, – подумал он. – Или моих. Никакого права они не имеют. Да даже если они наши имена напечатают, я прижму их за вторжение в личную жизнь.
– Ты – параноик, – заключила Лин со вздохом. – Безнадежный параноик.
– Просто не хочу привлекать к нашей семье лишнее внимание, – проворчал он, стараясь, чтобы голос все же звучал не резко и не громко. – Вот почему, отделав того идиота, я сразу же убежал.
– Вот почему я не могу надеть меховую горжетку на сегодняшний выход, вот почему нам незачем покупать «Порше», вот почему ты даже не пытаешься продавать великолепные картины, которые рисуешь, вот почему мы должны до конца дней прожить на наследство твоего отца.
Хоть эти слова и задели его, Джон пробормотал:
– Ну да, так и есть. – К чему споры? Она ведь права, и он сам это понимал.
– То есть какие-то хулиганы сорвали с тебя парадный пиджак, когда тебе было пятнадцать, и за это вот мы расплачиваемся по сей день.
– Меня тогда чуть не убили. Им сильно уперся тот чертов пиджак!
– Я понимаю, Джон. – Спесь исчезла из голоса жены, теперь она говорила с ним куда участливее. – Но это ведь не повод никогда больше не носить пиджаки.
– А может, если взглянуть по уму – вполне себе повод.
– Нельзя просто вырыть нору в земле и спрятаться там навек.
– Да какая же у нас нора в земле, Лин? И ни от кого мы не прячемся. Есть разница между тем, о чем ты говоришь, и простой скромной жизнью.
– Если бы я тебя не одергивала, мы бы ушли жить отшельниками в лес.
– Вот еще.
– Ты, будь у тебя возможность, в невидимку бы превратился – лишь бы никто на тебя внимание не обращал.
Он подавил смешок.
– Слушай, а ведь неплохая идея.
– Вот тот образ жизни, который ты всю жизнь ищешь. Об этом ты мечтаешь. Человек-невидимка. Абсолютная анонимность.
– Бога
