нес блюдо с частью оленьей туши. Волынка продолжала свой бесконечный вой. Мистер Кэмпбелл принялся за разделку бедра, а дворецкий проследовал своим маршрутом, неся поднос с желе из красной смородины и отварным картофелем в мундире.
Лишь после того, как стих вой волынки, а перед ним уже стояла полная тарелка, Гай заметил, что свободное место рядом с ним, неслышно скользнув за стол, заняла молодая женщина. Он сделал все, чтобы отвесить ей поклон, через паутину оленьих рогов, из которых был сооружен его стул. Девица ответила на поклон лишенным каких-либо светских условностей приветствием.
Он решил, что соседка за столом лет на десять, а то и все двенадцать моложе его. Ее лицо либо было усеяно веснушками, что для этих мест было маловероятно, либо она плеснула себе в физиономию торфяной раствор и забыла его смыть, что было еще менее вероятно, учитывая то, с какой тщательностью она подобрала остальной туалет. Возможно, что это наследственная пигментация, подумал Гай, неожиданно появившаяся на острове Магг, как свидетельство приключений ее предков во время плавания к Южным островам. На коричневые пятна был наложен густой румянец, короткие вьющиеся волосы стягивала лента из шотландки, концы которой скрепляла пряжка из тех, которые, по мнению Гая, делались только для туристов. На Кэтти было платье, полностью не соответствующее климатическим условиям зала, и девица рисковала замерзнуть насмерть. У нее было правильное, словно выточенное из мрамора лицо, а глаза – большими, красивыми и немного безумными.
– Как делишки? Похоже, что не очень справляетесь? – заметила она с совершенно не соответствующей вопросу радостной нотой.
– Это мистер Краучбек, дорогая, – произнесла миссис Кэмпбелл, одаряя внучатую племянницу супруга суровым взглядом. – А это мисс Кармайкл, – сказала она, обращаясь к Гаю. – Она приехала к нам из Эдинбурга.
– И при этом стопроцентная шотландка, – добавила мисс Кармайкл.
– Конечно, Кейт. Мы все это знаем.
– Ее бабушка была из Кэмпбеллов, – заметил хозяин замка чрезвычайно печальным тоном, – и сестрой моей матушки.
– Моя мама была из Майклджонсов, а ее мама из Дандасов.
– Никто не собирается ставить под сомнение твое чисто шотландское происхождение, Кэтти, – заметила миссис Кэмпбелл. – Однако не забывай о еде.
Во время этого обмена генеалогической информацией Гай размышлял о несколько вызывающей первой фразе мисс Кармайкл. Он знал, что пока ничем не отличился в беседе, и в то же время понимал – чтобы выглядеть здесь должным образом, требуется настоящее мастерство. Однако каким образом эта малоприятная девица об этом догадалась? Прятала ли она свои веснушки в дыму или являла собой довольно распространенный в этих краях феномен – седьмого чада седьмого ребенка? У него был трудный день. Он ощущал какое-то оцепенение, задыхался в дыму и страшно хотел есть. Перед его мысленным взором, построившись в колонны по семь человек, шествовали Кармайклы, Кэмпбеллы, Майклджонсы и Дандасы. Некоторые из них были в килтах и с шотландскими беретами на голове, а другие в подчеркнуто скромных и не ведающих сноса одеяниях
