этого, пусть и не бескорыстно, с минуты на минуту должен был появиться в этом чёртовом кафе с ракетным топливом вместо кофе.
Он появился, когда я боролся с навязчивой мыслью выйти и пробежать пару кругов вокруг квартала. Ему было за пятьдесят. Толст, лыс, очкаст. Типично еврейское лицо и курчавые седые волосы. Увидев его, Эмма встала со стула и замахала рукой, точно жена моряка на пирсе. Заметив нас, он по-брежневски махнул нам в ответ.
– Здравствуйте, здравствуйте. Извините за опоздание, – сказал он, подойдя к нашему столику.
– Ну что вы, Соломон Яковлевич. По вам можно сверять часы. Здравствуйте, и прошу вас, садитесь, – встретила его Эмма.
– Здравствуйте, – сказал я.
– Соломон Яковлевич, позвольте представить вам…
Короче, меня.
– Очень приятно, – он потянул мне руку. – Так значит это вы – тот самый писатель?
– Вроде того, – ответил я.
– Мне, пожалуйста, апельсиновый сок, – сообщил он подошедшей официантке, и обратился ко мне: – Я ознакомился с парой ваших вещёй, и… – на этой «и» он и закончил фразу.
– Они хоть на что-то годятся? – спросил я, как бы в шутку.
– Не знаю даже, что вам сказать…
– Можно прямо и без опасения меня обидеть.
– Хорошо. Прямо так прямо. То, как вы пишете, очень даже ничего. Вполне. Небольшая редакторская и чуть более заметная корректорская правка, и будет вполне читабельно. За Толстого вас, конечно, не примут, да и кому сейчас нужен Толстой? Но то, о чём вы пишете… – он сделал акцент на «о чём». – Поймите меня правильно. За деньги Эммы Викторовны я готов издать вас хоть в полном объёме и даже распихать всё это по книжным магазинам, но на этом всё и закончится. Это, конечно, моё личное мнение, и если оно вас интересует… – он сделал большой глоток сока, промокнул губы салфеткой, затем вопросительно посмотрел на меня.
Я попытался скорчить такую рожу, чтобы у него не возникло никаких сомнений в том, что его мнение, а он был хорошим спецом в своём деле, иначе Эмма ни за что бы его не наняла, меня интересует больше всего на свете. Похоже, мне это удалось, потому что после театральной паузы (я ни разу не был в театре, но достаточно часто читал об этих «театральных паузах») он продолжил:
– Чтобы её покупали, книга должна соответствовать целому ряду требований. Так вот, ваши тексты… они не совсем то, что нужно читателям. Надеюсь, вы понимаете, что я говорю это исключительно из желания быть вам полезным.
Конечно же, я это понимал, о чём немедленно его и заверил.
– Вы можете что-нибудь предложить? – спросила его Эмма.
– А что если вам написать что-нибудь кошерное? Мелодраму… хотя нет, это не по вашей части, а вот какой-нибудь детектив… Что-нибудь с юмором…
– Даже не знаю, – чистосердечно признался я, – никогда не писал детективы.
– Поверьте мне, даже у самого величайшего мастера этого жанра был довольно продолжительный
