Все хорошо. Меня, кстати, СтанИславом зовут, а вас?
– Катя.
– Очень приятно. Дышим, Катя, дышим. Жаль, что знакомиться приходиться при таких обстоятельствах. Продолжаем дышать. Не останавливаемся, Катюша. Я все беру на себя. Я же мужчина! Пойдемте смотреть на вашего питомца.
Лило, действительно, оказался маленькой лысенькой и очень страшненькой собачонкой. За что такие деньжищи плачены? Нет! Нам, вчерашней школате, не понять буржуйских замашек. Хорошо, что через пару минут «лысан» открыл глаза, встряхнул челкой, поднял мордашку, обслюнявил хозяйку и снова заскакал, как ни в чем не бывало. Барби обрадовалась и умоляла нас ничего не говорить ее мужу. Мы великодушно согласились. Потому что перспектива иметь отношения с ее супругом, нас не прельщала.
После этого случая «собакоубийца» хипповать не перестал, но без тормозов больше не ездил.
Ибо нефиг!
Бред графомана
Вчера я договаривалась об интервью с британским консулом. Татьяна, ее пресс-атташе, спросила, нужен ли мне переводчик? Подумав, решила, что справлюсь. Вопросы переведены и высланы заранее. Английский в универе преподавали на уровне – так, что мы с подругой TOEFL, тест на знание английского как иностранного языка, сдали без особой подготовки. В редакции постоянно приходится переводить какие-нибудь пресс-релизы. Да и опыт общения с иностранцами на инглише, какой-никакой имеется. На худой конец, мой боевой диктофон будет со мной, если не пойму – переведу с записи. Оказалось, что я себе крепко льстила!
Интервью. Я слышу речь, но не слышу слов. Только на двадцатой минуте начинаю различать отдельные слова.
До этого я общалась в основном с американцами, а их произношение очень сильно отличается от традиционного английского образца. Невольно вспомнила, школьную учительницу бабу Гену, Генриету Михайловну, которая уделяла повышенное внимание интонированию. Хорошо, что Таня, все-таки осталась с нами и помогла с переводом. Интервью состоялось, я спасена от позора. Правда возникает ощущение дежавю. Мне уже случалась переживать подобное в беседе с чиновниками.
Я не знаю, почему так получается, но многие народные избранники, после «восхождения» в должность утрачивают способность выражать свои мысли простым человеческим языком. Учат их этому, что ли специально? А вдруг и, правда, в думе собирают всех новичков, отводят в сторонку и заставляют разучивать концеляризмы.
Ну, правда! Вслушайтесь только в эту речь, «государственную речь».
Она плавна и округла, словно прибрежная галька облизанная волнами. Она многолика, как статуя Будды. Она совершенна в своей важности, и даже неправильные ударения не портят, а лишь усиливают впечатление. Она даже претендует на вечность – длиной в квартал. Слыша ее, чувствуешь себя гусеницей, упавшей на страницу Большой энциклопедии. Узнаешь отдельные слова, но не понимаешь общего смысла.
Процесс эволюции регионального чиновника в москвича занимает годы. Это замечательно видно при посещении Госдумы: прижившиеся, прошедшие уже
