терпеливо объяснил ей Васечкин, по-прежнему не отвлекаясь от игры. – А гвоздик… что, гвоздик? Тьфу! Лучше гайки не найти. Тяжёлая, и дыра есть! – резонно заключил он.
– Неужели ты, Васечкин, не понимаешь, к чему ведёт это отвинчивание? – всё больше уставая от этого разговора, спросила Инна Андреевна. – Отчего, по-твоему, происходит крушение поездов?
– Уж сколько лет всем классом отвинчиваем – и хоть бы что! – возмутился Васечкин, наконец отрываясь от домино. – А тут крушение, скажете тоже!
– Говорят, у тебя есть ещё одна гайка! – всё ещё не сдавалась учительница. – Эту ты в каком месте отвинтил и когда?
– Эту не я отвинтил, эту мне Петров дал, – доверительно сообщил Васечкин, кивая на просиявшего при этом Петрова. – А если вы вот про эту, – при этих словах Васечкин извлёк из кармана здоровенную ржавую гайку, – то эту мы вместе с Митрофановым вывинтили из 4-го «А». Они по металлолому здорово отстали. Им этих гаек много требуется, штук сорок, не меньше!
– Ты что, Васечкин? – прошептала ошеломлённая Инна Андреевна. – Завтра приведёшь в школу родителей! – сказала она, беря себя в руки.
– Чего? – в свою очередь поразился Васечкин.
– Родителей, говорю, приведёшь! – твёрдо повторила Инна Андреевна.
– За что это? – возмутился Васечкин. – Было бы за что, привёл бы. А то так, за здорово живёшь. И не курил, кажись, и не дрался! А если вы насчёт успеваемости сомневаетесь, то не верьте старосте. Нас два друга, вон Петров Василий и я, стало быть, Пётр Васечкин!..
– Хватит, хватит, Васечкин! – неожиданно тонким голосом закричала Инна Андреевна. – Ты… ты… ты… – Так и не найдя нужных слов, она безнадёжно махнула рукой, повернулась и пошла прочь.
Петров поглядел ей вслед, пожал плечами и покосился на друга.
– Мой выигрыш! – довольно сказал Васечкин и что было сил влепил костяшку домино в деревянную поверхность стола.
В мире прекрасного
Была зима. Петров и Васечкин прогуливали контрольную по математике. Они шли по аллее красивого заснеженного парка вдоль прекрасных античных статуй.
– Слышь, Петь, это кто такой? – неожиданно поинтересовался Петров, останавливаясь около статуи могучего с курчавой бородой.
– Это? – переспросил Васечкин, никогда не признающийся в том, что он чего-то не знает.
– Это Геракл, – быстро прочёл он имя на постаменте. – Древнегреческий богатырь, – пояснил он другу.
– Ну, морда! – восхитился Петров, разглядывая Геракла.
– А это ещё кто такая? – удивился он, подходя к статуе, стоящей на другой стороне аллеи.
– А это мы сейчас поглядим, – солидно ответил Васечкин, в свою очередь приблизившись к мраморному изваянию.
– Ага! – удовлетворённо сказал он. – Это Афродита – богиня любви и красоты.
– Во, морда! – почему-то обрадовался Петров.
– Ща я ей зафинидилю! –
