себя припасла, так, на всякий случай. Но раз вам нужнее… – протянула она ее нам. И мы от всего сердца поблагодарили ее за доброту.
А потом не спеша стали возвращаться к театральному парадному подъезду, пригубливая уже на ходу. А как пригубили, так празднично нам стало, что вообще соответствует общей театральной атмосфере.
Ведь на самом деле театр – праздник, и многие, особенно находящиеся в ожидании женщины, к нему, как к празднику, тщательно готовятся – головы, как они говорят, «приводят в порядок» в смысле разных причесок и прочей косметики.
Или вот туфли с собой на модных шпильках в отдельных пакетиках приносят. Не только чтобы не повредить блестящий паркет повседневными весенними сапогами, а чтобы и выглядеть со стороны, и чувствовать изнутри на одной высоко звучащей ноте.
Я, например, всегда любил наблюдать, как они, стоя, подпрыгивают на одной ножке, пытаясь вдеть другую в узкую, всегда элегантную туфлю. Прям как девочки во дворе в классики играют.
Я вообще давно заметил, что наша обыденная жизнь значительно сексуальнее, чем мы о ней думаем. Просто присматриваться следует повнимательней.
Тут мы снова посмотрели по сторонам, на театралок с их взволнованными, полными надежды взглядами, на уличные часы с часовой стрелкой недалеко от цифры «семь» и вообще на весь остальной сгущающийся окружающий вечер.
Стояла ранняя весна – где-то между концом марта и началом апреля. Снег уже сильно полинял, обернувшись частично бойкими ручейками, и хотя все это волновало тревожными весенними запахами, но все равно пронизывало зябкостью да промозглостью. А раз так, то соломинка снова приникла сначала к моим, потом к Илюхиным губам, и слабо коричневатая жидкость заметно потекла по ее полупрозрачным округлым стенкам.
Хочу сразу оговориться: к пьянству наша театральная подготовка не имела никакого отношения. Ни к пьянству, ни тем более к пьянству запойному. Мы вообще не запойные совсем. Скорее наоборот. Мы просто стремились только к состоянию легкого подпития. Опять же праздничного.
Потому что состояние подпития, особенно перманентного, бесперебойно растянутое на долгие часы и минуты, – оно состояние особенное. Ты и не пьян совсем, но и на мир окружающий смотришь совсем другими, куда как более открытыми глазами. Особенно на мир театральный.
– Понимаешь, – развил Илюха раннюю весеннюю мысль, – тут главное – баланс не нарушить. Хрупкий баланс подпития. Балансы, они по определению – хрупкие, но человеку к ним всегда стремиться следует. Потому что любой баланс – гармония.
Тут ему пришлось приостановить свою речь и отвлечься на еще одно воздушное создание, заглянувшее нам прямо в глаза по поводу «лишнего». Илюха только вздохнул тяжело от безысходности. Потом вернулся к теме:
– Я вообще давно заметил, что некоторые люди, особенно девушки, которые обычно зажаты по жизни… Ты же знаешь, бывают зажатые девушки. Даже не жизнью зажатые, а разным: родительским воспитанием, детским садом,
