вскакивая с места.
– Не дописано. Оборвано или не хватает каких-то страниц.
Она подбежала ко мне, бесцеремонно вырвала у меня из рук листок и принялась читать. Я не стал возражать. Час от часу не легче. Что это могло бы значить? Ну, ясное дело, что письмо не полное. Но почему? Может быть, Шура забыла его дописать, или доложить. Ну или конверт вскрывали. Я внимательно его осмотрел. В детстве в кино я много раз видел, как вскрывают конверты: аккуратно сбоку отрывают одну сторону. Я всегда хотел попробовать повторить увиденное. И эта моя детская мечта осуществилась только в армии. Этот конверт я вскрывал так же. Испытывая при этом все то же детское удовольствие и волнение. В результате склейка конверта сохранилась. Она была ровная, и было не похоже, чтобы конверт подвергался какому-либо воздействию.
Значит, в конверт изначально было вложено неполное письмо. А сам он был запечатан либо теткой, либо кем-то другим. Но, судя по всему, не Маришей.
– Ничего не понимаю, – ахнула тетя Мариша, – тут же ничего толком и не рассказано! Не понимаю, мне Шура сама этот конверт передала. Уже запечатанный!
Ну, скорее всего, тетка его и заклеивала. Значит, либо по недосмотру не вложила продолжение письма, либо вообще его не написала. Может, у нее с головой не в порядке было перед кончиной. Кто его знает. Но с тем, что в письме ничего не написано, я согласиться не мог.
Во-первых, я еще раз убедился, что квартира предназначалась мне. Это уже хорошо. По крайней мере, это еще один положительный аргумент в рефлексии по поводу справедливости распределения теткиного наследства. Во-вторых, судя по всему, к квартире в придачу прилагаются и подвал, и чердак. Надо бы проверить документы. Если это так, то это вообще замечательная новость. Лишними помещения никогда не бывают. Ну и, наконец, в-третьих, у печки во всей этой истории какая-то особая роль. Только вот какая. Может быть, печка как-то подпирает фундамент? И, если ее разобрать, дом может осесть или разрушиться. Кстати, версия выглядит вполне разумно. Надо будет по этому поводу с батей посоветоваться, он ведь как-никак – строитель. А может быть, в печке что-то спрятано? Какой-нибудь клад или семейная реликвия. Тоже как вариант отметать нельзя и еще раз внимательно ее осмотреть.
И еще, что значит теткина фраза, что дом – не просто жилище, а место службы? И что теперь это место моей службы? Какой именно службы? Но в любом случае, за службу положено платить. Я машинально нащупал в кармане два золотых червонца. И тут меня осенило. Наверное, тетка действительно сдавала подвал на ночлег! Причем, скорее всего, без регистрации! Что ж, отличный вариант заработка. Не пыльный. Опять же времени полно свободного!
Надо будет только все облагородить. Ремонтик кое-какой сделать. Новую красочку положить. Чтобы поприличней было. Можно будет даже официально всё оформить. Главное, всяких проходимцев, бродяг и бомжей не пускать. Сделать приличное заведение. Подумав об этом, я взглянул на тетю Маришу.
Она стояла у окна, прижав руки к груди, и смотрела куда-то вдаль.
– Ну так что? – спросил я ее. –
