квартирам. Появились офицеры и прапорщики с вёдрами. Большую часть рыбы мы раздали, не забыли командира, инженера и замполита эскадрильи. Остальную рыбу солдаты отнесли в квартиру к Михаилу и высыпали в ванну. Ванна оказалась полной почти до краёв. В этот вечер стол был исключительно рыбным. Уха, рыба жареная и даже свежепосоленная особым способом икра. Засиделись мы почти до утра, жена Михаила была в Союзе, и поэтому задушевным беседам никто не мешал. Наказ командира я, конечно, не выполнил. Радушный хозяин оставил меня ночевать у себя, а на следующий день я отоспался в гостинице.
Аэродром Улан-Батор
Картина
Командующему Армии, по задачам которой работала наша эскадрилья, не понравился вид салона самолёта, на котором мы его возили. После одного из вылетов он приказал прапорщику-бортмеханику повесить в салоне картину. Я в то время был начальником технико-эксплуатационной части звена самолётов Ан-26. Прапорщик передал приказ мне, а я, в свою очередь, замполиту эскадрильи. Замполит бросил мне пачку портретов Брежнева и удалился по своим делам. Других картин у него не было. Из полусотни фотографий я выбрал портрет, на котором Брежнев в маршальской форме с орденами во всю грудь стоит на фоне покрытого зелёным сукном стола. Нашлась рамочка, кусок тонкого плекса и мы аккуратно закрепили портрет на декоративной панели фюзеляжа над столом в салоне самолёта.
Реакция командарма была страшной, он схватил бортмеханика своей огромной ручищей за плечо и так стиснул, что у того потом 2 недели синяки не проходили. «Я же тебе сказал картину повесить!» Прапорщик оправдываться и закладывать меня не стал, а через пару вылетов мы благополучно сняли портрет и повесили в техническом домике. Там он, возможно, висит и до сих пор, так как эскадрилью вывели из Монголии ещё в 90-х годах, а монголы очень консервативный и терпеливый народ, у них даже памятник Сталину в центре Улан-Батора никому не мешает.
Жара
Член Военного Совета Забайкальского военного округа звонит из Читы командиру части. Время для звонка он выбрал самое неподходящее – обеденный перерыв. Командира нет в кабинете, и он начинает обзванивать всех замов. Все, естественно, в столовой. И в конечном итоге его соединяют с телефоном дежурного по эскадрилье. На тумбочке стоит дневальный рядовой Эсмайбеков. Он чётко представляется. Член военного совета спрашивает про командира, получает ответ, что все офицеры и прапорщики в столовой, и, как это часто бывает у политработников, начинает беседовать с солдатом «за жизнь». В конце разговора Член военного совета спрашивает: «А скажи, боец, какая сейчас температура в казарме»? «Щест градусаф», – чётко рапортует Эсмайбеков, благо термометр висит рядом с тумбочкой. «Что – мороза?» – «Нет – жяры».
Орланы
Меня только что назначили начальником технико-эксплуатационной части эскадрильи, ну и, как положено
