под Вилюйском.
– Папа, – голос Лии дрожал, – но Боря ведь твой сын. Родной. Как ты мог?
– Да просто плевать ему на всех, кроме себя, – горько сказал Борей. – Ты на собственную жизнь посмотри. Девочка. Беззащитная. За власть с ним не боролась, против порядков его не бунтовала. Но и тебя вышвырнул в интернат.
– Ну и черт с ним! – выкрикнула Лия. – Как он с нами, так и мы с ним. Жили без него – и дальше будем жить. Пусть пока молится на свой водопад. А дряхлым станет – в дом престарелых сдадим.
– Нет, сестричка, – усмехнулся Борис. – Я свою предъяву еще не закончил. Шоу начинается только. Перейдем к опросу свидетелей.
Вдруг обернулся к сестре, сказал официальным тоном:
– Лия, пожалуйста, расскажи. Что ты запомнила про день, когда мама умерла?
Девушка побледнела:
– Зачем про это?
– Я тебе объясню. Чуть позже. Пожалуйста. Вспомни все. Поминутно.
– Борис. Давай прекратим это шоу, – потребовал Федор Олегович.
– Нет уж. Я его много лет готовил. Так что давай, Лия. Говори.
И она послушно начала:
– С утра ходила в банк, просила очередной кредит. Ей отказали. А после обеда она принарядилась, подкрасилась. Мне сказала, что идет на собеседование, хочет устроиться на работу. Куда, с кем – не объяснила, да я и не спрашивала. Я ее ждала, до позднего вечера. Но вместо мамы пришли милиционеры. Дальше ничего не помню. Пришла в себя уже в больнице.
– А ты, папуля? Что-нибудь можешь нам про тот день поведать?
– Я виноват, – буркнул Федор Олегович. – Я не должен был уезжать в деревню. Не должен был оставлять ее одну.
– Ох, что я слышу! В кои-то веки ты признал, что виноват! Но скажи: куда мама на самом деле ходила в тот день? Какое такое у нее было собеседование? И с кем? Как она в шесть вечера оказалась одна на Хорошевском мосту? А главное: почему прыгнула вниз?
– В смысле… прыгнула? – прошептала Лия.
Отец тоже взорвался:
– Что ты несешь! Это несчастный случай! Мама стояла у перил, у нее закружилась голова. Она упала.
– Мне и милиционеры так сказали, – прошептала Лия, – что мама просто смотрела на воду и не удержала равновесие…
– Ты была когда-нибудь на этом мосту?
– Н-нет.
– Там высокие перила – ей по грудь. Даже выше. Если закружится голова – можно облокотиться на них. Упереться. С какой стати ей было падать?
– Она могла перегнуться через них. Смотрела на воду, пыталась успокоиться, – прошептала Лия. – И не удержалась.
– Сама хоть понимаешь, что это ерунда?
Обернулся к отцу:
– А ты, папа, что скажешь?
Федор Олегович сказал мрачно:
– Я много лет думал об этом. И пришел к выводу: она действительно могла со всем покончить. Кто знал, что она настолько на грани…
– Ты всерьез считаешь, что мама могла сдаться? Предать свою дочь, оставить меня в тюрьме? –
