жакете, подошла к лотку; хозяин лениво помахал над прилавком рукой – мухи снялись гудящим облаком и повисли над лотком. Женщина повторила его жест, и принялась перебирать товар. Мальчишка лет десяти, тащивший следом за ней огромную корзинку, наблюдал за мушиным роем, ковыряясь в носу.
Девушку передёрнуло.
– Пошли, Вань… – она вцепилась в локоть спутника. – Сент-Джеймс стрит в четырёх кварталах отсюда, пойдём скорее, ну их всех…
"Это она зря, – подумал Иван, послушно прибавляя шаг. – Ну, мухи и мухи – а то над лотками московских разносчиков их мало! И ведь ничего, не обращали внимания, и даже пирожки у них покупали и ели тут же, на улице…
Пэлл-Мэлл и Сент-Джеймс стрит, расходящиеся от Сент-Джеймского дворца, разительно отличались от неухоженных улочек, что тянулись всего в нескольких кварталах отсюда. Здесь был настоящий, имперский Лондон – чистые мостовые, строгие, как министры, констебли, великолепные лошади в дорогих экипажах. Район слыл джентльменским оазисом, оплотом холостяцкой жизни лондонского общества. Его так и называли: "Клабленд". Тринадцать джентльменских клубов, оплот традиций политической и общественной жизни лондонской элиты. Точнее, мужской её части – женщинам в заведения Клабленда хода нет.
Клабленд начинается от площади Ватерлоо, у мемориала гвардейцам, погибшим в Крымской войне. Фигуры в громоздких шинелях и лохматых медвежьих шапках напомнили Ване партизан двенадцатого года – только вил и топоров не хватает! Рядом с солдатами – Флоренс Найтингейл, первая, если верить британским историкам, профессиональная сестра милосердия.
Иван напомнил себе, что фигуры отлиты из бронзы русских пушек, взятых в захваченном Севастополе. А это весьма злободневно, если вспомнить недавний визит в Портсмут – во время Крымской войны, английская эскадра тоже заявилась на Балтику. Её пушки громили деревеньки и мызы на берегах Финского залива, но попытки штурма Свеаборга и Кронштадта с треском провалились – англичане, не решившись лезть на минные банки, под огонь береговой артиллерии, убрались восвояси.
Памятник гвардейцам остался позади, Иван и его спутница ступили на мостовые Клабленда. Именно здесь – средоточие лондонской политики: "Реформ-клуб" лейбористов и оплот их политических недругов, консервативный "Карлтон-клуб". А неподалёку – "Клуб Путешественников", членам которых вменялось в обязанность хотя бы раз в год удаляться от Лондона не менее, чем на пятьсот миль. Другая достопримечательность этого клуба – комната, под названием "Кофейная", единственное место в клубе, где нельзя пить кофе.
Готовясь к заданию, Иван закачал на планшет массу полезных материалов, в том числе – справочник "Дебре", пособие по британскому этикету. И за завтраком успел пробежать раздел с рекомендациями тем, кто хочет вступить в клуб или посетить его в качестве гостя:
"…Если вы уже стали членом клуба – примите наши поздравления, однако не стоит привлекать
