сила, невероятная, непостижимая для обычного человека, и снова он обернулся тем же животным, что и его брат.
Нолан промахнулся буквально на миллиметр и рухнул носом в песок. Но поднялся, откашливаясь.
– Хватит меня копировать, – рявкнул он. – Вся школа смотрит!
– Если боишься, что им надоест, можешь просто сдаться, – заметил Саймон, прекрасно понимая, что Нолан скорее отгрызёт себе хвост. Да, драться ему не хотелось, – но он был бы совершенно не против, если бы брат, окончательно взбесившись, сдался сам.
И всё же Саймон знал, что Нолана устроит только абсолютная победа. Гремучник зашипел – так громко, что по яме прокатилось эхо, – и под рёв толпы вновь сменил облик.
Так бой и продолжился. Саймону казалось, что он тянулся часами, хотя прошло всего несколько минут. В какое бы животное Нолан ни превращался, Саймон повторял за ним. Аллигаторы, осы, бурые медведи, пумы – они даже стали парой каймановых черепах. Одну за другой они меняли формы, и несложно было заметить, что Нолан готов превращаться в любых животных – кроме одних.
Птиц.
И неудивительно. Саймон летал лучше него, и все это знали, даже сам Нолан. Почти целый год Саймон притворялся, что его формой анимокса – единственной формой, в которую он мог обращаться, – был орёл, и теперь полёт давался так же естественно, как простая ходьба. У Нолана, выросшего в Царстве Зверей и вынужденного притворяться волком, не было возможности столько практиковаться. Он так и не освоился до конца, даже когда Саймон пытался его научить.
Ещё несколько превращений Саймон выжидал. Чем больше Нолан злился, тем больше ошибок совершал, и иногда даже не дожидался, пока удар пройдёт, – сразу менял форму на следующую. Паук-отшельник, росомаха, белый медведь – он пытался запутать Саймона, отвлечь от боя, но тот не поддавался. Не терял головы. И пока Нолан демонстрировал публике всевозможных животных, в которых умел превращаться – животных, в которых умели превращаться они оба, – Саймон выжидал.
Наконец Нолан обернулся чёрной гадюкой, и Саймон ухватился за выпавшую возможность. В этот раз он не стал подражать брату: его мех сменился на перья, и он раскинул руки, обернувшиеся крыльями. Издав пронзительный ястребиный клич, Саймон схватил гадюку и взмыл в воздух, сжимая тело брата в острых когтях.
Нолан неистово забился, но Саймон продолжал подниматься всё выше и выше. Два метра, пять, десять – они взлетели под самый потолок, и постепенно Саймон начал ослаблять хватку.
– Давай не будем до этого доводить, – попросил он, чувствуя, как колотится сердце под хрупкими птичьими рёбрами. – Сдаёшься?
– Ни за что, – прошипел Нолан, обнажая клыки. Но он не бросился на Саймона – вместо этого он выскользнул из его когтей и камнем упал вниз.
Вскрикнув от ужаса, Саймон помчался за ним, прижимая крылья к бокам в попытке нагнать гадюку. Но на полпути к земле брат вновь начал меняться, в этот раз так быстро, что Саймон не успел сообразить,
