что катастрофы не случилось.
– Зачем тебе? Ну зачем?
– Подарю Ане. Мужчина должен что-то дарить. Папа так сказал.
«И когда только все успевает. И книги писать, и сыновей уму-разуму учить», – думала Стася, уже переключившись на сбор сумки и покраску ресниц.
– Нет, Вася, брошку нельзя. Ее уже подарили. Мне. А ты Аню можешь с Восьмым марта поздравить. Или с днем рождения. Купим ей цветочек.
– Пять! Я хочу пять красных роз. Папа сказал, что меньше пяти дарят только жмоты. Мама, кто такие жмоты?
Послышался Тошин смех из комнаты:
– Жмоты – это жадные люди, Вася. Иди колготки надевай уже. Я в школу опаздываю.
Докрасив глаза, Стася вспомнила про недопитый кофе. На кухне, в пижаме с роботами, сидел Боря и спокойно читал книгу о медведе Паддингтоне. Он до сих пор не осознал, что лето закончилось, начался учебный год.
– Боря. – Стася сдерживалась, чтобы не добавить пару слов, не предназначенных для ушей сына. – Мы выходим через пять минут. Бегом!
Боря наконец вернулся в реальный мир, в котором была мама с дергающимся глазом и два брата разной степени одетости. Он вздохнул и помчался одеваться.
Через семнадцать минут Стася закрыла за ними входную дверь. На плече у нее была сумочка с документами и тряпичная сумка со сменной одеждой для Васи, в руке – футбольная форма Бори и пакет с учебниками Тоши по английскому. Из кармана торчали показания счетчиков воды, которые следовало еще позавчера опустить в ящик правления на первом этаже.
– Все всё взяли? – Стася положила ключи в карман и вызвала лифт.
– Да, – хором ответили мальчишки.
Когда лифт за ними закрылся, что-то в лице Тоши напрягло Стасю. Наконец он произнес:
– Я забыл сменку.
Когда квест «собери детей» был удачно пройден, начался следующий – «развези детей». На улице пришлось счищать с машины куриные потроха, которые заботливые кошатники почему-то положили на крышу ее машины.
– Ненавижу котов, – думала Стася, отдирая заледеневшие кишки, – хоть режьте меня, дорогие кошатники, а коты – зло, и кошатники. Особенно те, кто это сделал. Их бы кишки сюда…
– Мама. – Боря смотрел на нее с укором. – Разве так можно о людях?
«Похоже, вслух сказала».
Стася наконец закинула щетку под переднее сидение.
– Пристегиваемся – и в путь.
Через час двадцать она вернулась на то же место. Дети были развезены, рюкзаки, пакеты и варежки выданы, в машине гремел русский рок. Раньше Стася слушала его, когда была одна, но потом плюнула и стала включать при детях. «Не испортит им музыкальный вкус», – решила она и теперь приглушала звук только на матерных словах. Если успевала.
Стася сидела свои десять блаженных минут, боясь пошевелиться. Дома ее ждал круговорот дел. А тут «Бабушка курит трубку», пронесенный контрабандой шоколадный батончик и куриные
