не лето. А что Робертсы (Петерсоны, Стивенсоны) на демонстрацию не ходили и, более того, бомбардировку поддерживают, это ведь не повод с ними чай не пить. И седовласый профессор Оксфорда, придя к себе в заставленную книгами комнату в Холивел Мэнор, говорил жене так: во-первых, в демократическом обществе, слава богу, есть плюрализм мнений, и если Робертс полагает, что Белград (Кабул, Багдад) надо бомбить, стало быть, у Робертса есть на то основания – у него своя философия, у меня своя, и мы уважаем мнения друг друга; а во-вторых, все-таки Робертсы нам ближе, чем какие-то сербы, черт знает где что-то такое натворившие. Да, моя дорогая, я полагаю, что бомбить иноплеменные земли без нужды не следует, я высказываю свое мнение открыто и готов идти на определенные жертвы (между прочим, уже три часа дня, мы с одиннадцати на демонстрации, и абсолютно никакого ланча), но я признаю за Робертсом его священное право видеть проблему иначе. В конце концов, именно за свободу мнений мы и боремся. Кстати говоря, с чаем можно и поторопиться: я умираю с голоду. Звони Робертсам – и, между прочим, я все-таки надеюсь их убедить сходить с нами на следующую демонстрацию в Риджент-парк. Мы будем там в следующую среду, перед концертом.
И если так рассуждал западный интеллектуал (существо в известном смысле парниковое), то что уж говорить о российском интеллигенте, изведавшем тяготы тоталитарного режима? Требовать сострадания к безвестным арабам или сербам от человека, чуть было не попавшего в сталинские застенки, было мудрено. Уж кому как не российскому беглому интеллигенту – эксперту по гражданским правам – было знать, где и кому сочувствовать?
– Не понимаю, – возмущался Ефим Шухман в баре отеля «Лютеция», – как можно опуститься до того, чтобы осуждать применение силы против антидемократических государств?
– Да, – вздыхал Эжен Махно, – тем более что осуждай, не осуждай – а нас не спрашивают.
– Как это не спрашивают? Лично я, – говорил Шухман, – лично я принял участие в дискуссии. Полагаю, мой голос имел значение. И в своей колонке в «Русской мысли», и в репортажах для российских изданий – я высказался открыто. Меня, разумеется, всегда спрашивают о моем личном взгляде. И я считаю гражданским долгом помочь советом. Это и есть демократия – возможность участвовать в формировании политики.
– Плевать они хотели на наши советы, – сказал Эжен Махно.
– Что ты посоветовал? – спросил Кристиан Власов.
– Программа, – сказал Ефим Шухман, – проста. Полагаю, я затронул наиболее существенный аспект. Назначение нового российского президента своевременно. Между прочим, в личном плане он, как говорят, абсолютно адекватный человек. А что офицер КГБ – так что ж! Власть должна быть сильной. Однако не в ущерб демократии! Положить конец коррупции и бандитизму необходимо. Но! – Ефим Шухман предостерегающе поднял палец. – Как бы вместе с водой не выплеснуть и ребенка! Не
