понял преподаватель и не стеснялся высмеивать меня перед всем потоком. За что ежедневно в течение седмицы получал дохлую мышь в суп или вино, но это мелочи по сравнению с шепотками: «Чернь, выскочка, босяк, вали в свою подворотню» и им подобными – воображения у лордов на большее не хватало. А я мог только стоять, пялиться на доску, которая пестрела непонятными символами и крошить мел себе на штаны. Ужасно.
Поддержать диспут о философах Древней Магианы я тоже не умел. И поэзию Золотого фонда Мальтии вообще не знал. Я уже молчу про алхимию, на которой в первый же день взорвал мензурку на столе преподавателя.
С мензуркой, кстати, вышла весёлая история. После того случая алхимик запретил мне вообще приближаться к реактивам. А я, конечно, приблизился – в тот же вечер взломал его лабораторию. Что смог – утащил, что не смог – на пол покидал. Говорят, там ещё долго что-то трещало и искрилось, а когда из окон повалил разноцветный дым, алхимику пришлось выбежать из бани чуть не голышом – спасать лабораторию.
Парочку его книг я тоже прихватил. И, жаждая знаний, попытался их прочесть. Не получилось, жутко скучные. Зато картинки красивые. Я решил следовать им, а не чудаковатым непонятным инструкциям. И, устроившись на широкой балке под потолком спальни моих однокашников, принялся экспериментировать. А заодно и подглядывать – одно из моих любимых занятий в те дни.
Внизу тем временем разгорался спор, грозящий закончиться дракой. Как обычно, что-то требовал рыжий, который граф. Как обычно, вторил ему голос, отдающий ленцой, – дружка, любителя колец. Неразлучная парочка, строившая весь курс, везде была впереди, как в учёбе, так и во время отдыха, и конкурентов не терпела. Сейчас они распекали толстого тугодума, того, что в первый же день увещевал меня покориться. Очевидно, он покорился – и вот результат: стал мальчиком для битья. Чудесно, наверное.
Я на пару мгновений отвлёкся – реторта странно нагрелась, но разбиваться с треском и осколками пока не спешила. Полистав книгу и найдя ещё одну занятную картинку, я насыпал в реторту то, что и было изображено, – синий порошок. Какое-то время ничего не происходило, потому я снова глянул вниз и понял, что назревает очередной сеанс битья.
К парочке присоединились почти все остальные ребята – статус у толстяка-тугодума был действительно низкий, так что все знали, что их за издевательство не накажут. В местном крысятнике издеваться над тем, кто по социальной лестнице ниже, не то что не возбранялось, а даже поощрялось. Да и интересно всем было посмотреть на валяющегося в ногах круглого, как аппетитный пончик, мальчика. Пнуть тоже – зазвенит, как мяч, и отскочит или скуксится и рыдать начнёт?
Когда же рыжий де Беард под громкие улюлюканья вытащил из-под чьей-то кровати ночной горшок, явно намереваясь вылить его содержимое на трясущегося толстяка, конфликт вошёл в новую фазу, неожиданную для всех участников. И для меня в том числе.
Честно, я просто засмотрелся
