друг, Билл Гудвин, – представил он его. – Мы почти закончили, Билл.
– Здравствуй, – сказал Малыш Мендел, и Билл робко шагнул вперед, чтобы пожать ему руку. – Ты откуда будешь, Билл?
– Из Ламбета, мистер Мендел, – сиплым голосом ответил он.
– Дэн сказал, что ты неплохой малый. Может, как-нибудь встретимся, потолкуем? Что ж, старина, мне пора, – сказал он Голдбергу, вставая со стула. – Весьма интересные вещи ты мне рассказал. Думаю, в этом что-то есть. Всего доброго, Билл.
Парень с благоговением посмотрел ему вслед.
Голдберг рассмеялся, и Билл повернул голову. Человек за столом был моложе Малыша Мендела – вот и все, что Билл знал о нем. Голдберг был для него загадкой, в нем он чувствовал что-то дьявольское. Парень не удивился бы, увидев у него рога, копыта и длинный хвост; даже от его сигары несло серой. В один прекрасный день Голдберг появился в полицейском участке, где Билл находился за разбитое окно и украденные серебряные вещицы. Парень видел этого человека первый раз в жизни, но слова его звучали так убедительно, что вскоре он и сам стал припоминать, как в день ограбления помогал Голдбергу организовать пикник для еврейских сирот на пустоши Хэмпстед.
– Я принес ее, мистер Голдберг, – сказал он, положив кожаную сумку на стол. – И это тоже. – Рядом он бросил потрепанную записную книжку.
– Отлично, – ответил Голдберг. – Садись. Ты их считал?
– Конечно нет. – Казалось, Билла оскорбила сама мысль об этом. – Я их не трогал. Только отдал Лайаму его долю.
Голдберг расчистил место на столе, сдвинув рукой все, что на нем находилось, в сторону, и высыпал содержимое сумки. Там оказались золотые соверены, серебро и пачки банкнот. Он быстро пересчитал их.
– Триста тридцать. Двадцать – тебе, десять – на расходы мне, итого остается триста. А теперь слушай. Знаешь еврейский приют на Леман-стрит?
– Тот, что у доков?
– Именно. Отнесешь деньги туда и передашь управляющему. Скажешь, это от жертвователя, пожелавшего остаться неизвестным. Если он начнет задавать вопросы, просто спроси, будет он их брать или нет.
– Хорошо, мистер Голдберг. А зачем книжка? Я пытался разобрать, что там написано, но ничего не понял. Видимо, почерк скверный.
– Видимо, Билл. Теперь слушай: за дверью тебя ждет меламед[5], мистер Кипнис. Возьми свой учебник, вон там, на стуле возле окна.
Билл взял маленькую книгу в матерчатом переплете, на которую указал Голдберг, поблагодарил его и вышел из комнаты. А Голдберг закурил сигару, положил ноги на стол и, устроившись поудобнее, начал изучать записную книжку.
Меламед, учитель идиша, был не столь образован, как раввин. Простой ремесленник, он вбивал основы языка в головы непослушных мальчишек. Однако Билла он обучал не идишу – парень учился читать по-английски, так как был неграмотен и, будучи евреем, стыдился этого.
Долгое
Учитель в синагогальной школе.
