лешие и вампиры, единороги, ведьмы и магироз, – кто вас бросил в этом обычном мире, зачем
подкинул за кулисы Шекспиру, чего вас Оберон еще не
унес?
Волшебницы работают по кафешкам, жрицы баристами
трудятся – ритуал.
А боги, без шуток, – боги! – читают нечто и пишут
нечто такое, что дух поменьше да поумнее на паклю бы
изорвал.
Эта вот дева – она же явно эльфийка. Этот мальчик, – маленький,
но дракон.
Хочется крикнуть: ну парень, какого фига? Да как же ты не
летаешь, а пишешь фики?
Ты можешь летать, ведь это тебе легко!
«Не думаю, чтобы вас случайно забыли…»
Не думаю, чтобы вас случайно забыли…
Вашим, ребята, несвойственно забывать.
Вы – разведка.
Пора возвращаться? – или
все уже завязло в болотном иле,
все уже завяло, и штиль, и гладь…
Так что вы сидите? Какого сигнала ждете?
Сигнала не будет. Не было все века.
Вы не вернетесь сами.
Но вы вернете.
Вернете всё.
Ловите своих на взлете.
Дракон дракона видит издалека.
P.S: Не претендую на оригинальность, с теплом – Дане
Сидерос, Лемерт, Княжне, Джеку-фонарщику, прочим любителям, исследователям Существ, – и, конечно, самим
Существам.
Мне не нравится, что в основном тексты про подменышей и найденышей сводятся к мысли: «Бедный
хроменький единорожка, эк тебя занесло».
Перестрахуюсь, уточню прозой.
Если ты ДРАКОН, так, с*ка, ЛЕТАЙ. Простите, вырвалось.:)
Весна
Когда до осени было пятнадцать дней, доктора сказали,
– завтра лучше не будет.
Надо быть уверенней и сильней… Носили воду
в пластиковой посуде,
а она скулила, как плачут псы взаперти, обо всем своем
небудущем сожалея,
и плита, давно лежащая на груди, становилась тяжелее.
И тяжелее.
У нее был мальчик, выпавший с первым снегом. Но
потом вернулся. Выдержал до конца.
И пока ходила – радовался побегам, а потом стирал
слезинки с ее лица.
И она – с его. Потом отключились руки.
Он уехал к ней и с ней разделил кровать,
успокаивал по ночам, облегчая муки, не давал сдаваться,
плакать и умирать.
Рождество. Морозы были по минус сорок, но она смотрела
только из-за окна.
И ослепла. Метастазы пошли в подкорок, на глаза упала
мутная пелена.
Через пятеро суток боли, в последних числах, под куранты
зачем-то снова пыталась встать.
Осознала, что загадывать нету смысла.
Поняла, что не умеет уже мечтать.
Бесконечные иголки, штифты и трубки, терапия, рвота,
капельницы и сны,
Ни слова, ни сожаления, ни поступки не помогут дожить
до
